Положение населения Петрограда. - Дороговизна. - Спекуляция. - Государственные меры против продовольственного кризиса. - Недовольство горожан. - Тревожные слухи в столице.
Продовольственное положение России накануне революции было вполне удовлетворительным. В достаточных количествах имелись запасы основных продуктов - мяса, сахара, растительного масла, круп. Не было в стране и трудностей с хлебом. Он также имелся в совершенно достаточном количестве, которое обеспечивало в полной мере потребности населения и армии. По расчетам Министерства земледелия, урожай 1916 года превышал 4 млрд. пудов зерна, что при потреблении 3,5 млрд. пудов вместе с остатком хлеба от урожая 1915 года в 500 млн. пудов создавало свободный запас зерна в миллиард пудов. Из этого ко- личества заготовка Министерством земледелия для населения и армии на период 1916-1917 годов исчислялась в 500 млн. пудов. Таким образом, за покрытием не только всех потребностей, но и образованием крупных правительственных запасов, чистый свободный остаток хлеба в Империи был не менее полумиллиарда пудов.[1]
Однако спекуляция и махинации в снабженческих органах "общественных \ организаций", за счет которых были созданы огромные состояния дельцов, близких к Земгору, ВПК, Городским управам и т.п., а также резко возросшее финансовое могущество еврейского капитала привели к продовольственному и сырьевому кризису в главных городах России.
Продовольственное дело, по закону 17 августа 1915 года, было передано в ведение Особого совещания под председательством министра земледелия. Был осуществлен ряд мероприятий для стабилизации продовольственного положения, и в частности запрещен вывоз яиц из России, разрешен беспошлинный привоз сахара из-за границы, ужесточены уголовные меры за спекуляцию продовольствием, установлен надзор Министерства финансов за деятельностью банков, согласовывалась деятельность железнодорожных служб и расширялись водные перевозки продовольствия. Отменен запрет на ввоз молочных продуктов из Финляндии.[2]
Позднее для борьбы с дороговизной принимается ряд дополнительных мер. Правительство устанавливает предельные цены, образует запасы, производит кредитование местных общественных учреждений (которые нередко используются им для махинаций). Губернские и местные власти вводят запреты на вывоз из губерний, фиксируют предельные цены на предметы первой необходимости, издают обязательные постановления для регулирования торговли.
Большое беспокойство вызывают финансовые спекуляции банков, приобретшие угрожающий характер. Чтобы пресечь их, министру финансов представляют право ревизии и контроля за деятельностью всех, даже частных, банков.[3]
Но административные меры по борьбе с дороговизной не помогали, так как причина ее лежала гораздо глубже. Лавочники всякими способами обходили ограничения, припрятывали товары или разносили их по домам по повышенным ценам. Фиксированные цены (таксы), установленные администрацией, привели к тому, что нечего было и думать купить по таксе колбасу, ветчину, мясо, рыбу, а если и можно, то - всякую заваль, товар, опасный для здоровья, например чайную колбасу, приготовленную из разных субпродуктов. Петербургское копченое сало ("бочек") после введения на него таксы в 60 копеек из продажи пропало, но стало продаваться открыто в два раза дороже под видом "малороссийского сала".
Для того чтобы противостоять администрации, торговцы объединяются в так называемые биржи, по сути дела, в преступные сообщества торговцев для ограбления простого народа. Укрывая товары, повышая самовольно цены, диктуя свою волю мелким торговцам, биржи совместно с банками, которыми чаще всего владел еврейский капитал, стали управлять петроградским рынком по своему произволу. Биржи диктовали свою волю и провинции, опутав ее сетью денежной зависимости.
В провинции было много продовольствия, однако оно намеренно там задерживалось и подвозилось в большие города в ограниченном количестве. Таким образом, поддерживались установленные биржами мародерские цены. Биржи парализовали попытки городского самоуправления открыть собственную доставку продовольствия, а также срывали подвоз запасов рыбы, овощей, дров. О существовании бирж как преступных сообществ торговцев петербургские власти хорошо знали, но ничего серьезного не предпринимали. В секретном отчете полиции, направленном дворцовому коменданту, прямо говорилось, что "положение петроградского рынка, самого важного в России, зависит от кучки мародеров".[4]
Созданию преступных бирж Петроград обязан не только алчности торговцев, но и целенаправленной работе немецких шпионов. Немцы вкладывали большие деньги в дезорганизацию продовольственного снабжения. Городской продовольственный комитет, в котором заправляли кадеты, открыто, не без злорадства заявлял, что Петрогаду угрожает голод, ибо подвозимые товары скорее поглощаются, чем их успевают подвозить. И это при том, что в провинции продовольствия было в изобилии, но на каких-то этапах подвоз его перекрывался.
Дороговизна на продовольственные товары росла. Летом 1916 года по сравнению с довоенным периодом цены на продовольствие в больших городах выросли в два раза, а в Петрограде еще выше (см. таблицу) -
Рост дороговизны на предметы первой необходимости
во время войны в Петрограде [5]
Товар
Цена перед
войной 1914 года
Цена в декабре
1915 года
Цена в августе
1916 года
Мясо (1 фунт)
23-25 копеек
45-50 копеек
80-90 копеек
Хлеб (1 фунт)
2,5 копейки
4 копейки
6 копеек
Рыба (1 фунт)
30 копеек
50-70 копеек
1 рубль 20 коп.
Крупа (1 фунт)
6 копеек
9 копеек
15 копеек
Брюки
6-15 рублей
15-25 рублей
30-100 рублей
Сапоги
6-10 рублей
15-25 рублей
25-40 рублей
Фуражка
1 руб. 50 коп.
3 рубля
8 рублей
Трехкомнатная
квартира (наем)
45 рублей
65 рублей
100 рублей
Дрова
8-9 рублей
12-13 рублей
25-26 рублей
Спички (коробок)
1 копейка
3 копейки
7 копеек
Несмотря на принятые меры, ухудшение продовольственного положение произошло очень быстро, еще весной 1916 года снабжение было нормальное, а к осени наступили резкие перебои, сменившиеся острой нехваткой продуктов зимой. Дороговизна и отсутствие продуктов захватили врасплох все слои петроградского населения, заставили значительную часть его урезать свой бюджет, ухудшить питание, а то и просто влачить полуголодное существование.
Особенно сильно от дороговизны и нехватки продуктов пострадала самая значительная и влиятельная часть петроградского общества - чиновничество. Большинство чиновников были людьми семейными. До войны они получали от 50 до 150 рублей жалованья; к 1916 году это жалованье вместе с прибавками военного времени возросло до 60-250 рублей. По оценкам городского попечительства о бедных, семья из четырех человек не может нормально существовать на такие средства.[6] К 1916 году большая часть чиновничества если и не голодала, то по крайней мере хронически не доедала. Типичная картина того времени - плохое питание, задолженность, частые болезни как результат неудовлетворительных условий жизни. При первой возможности чиновники уходили с государственной службы на заводы, в банкирские конторы, в контролеры кинематографов, занимались торговлей.
Еще в более худшем положении оказались лица интеллигентных и свободных профессий: артисты, музыканты, писатели, репортеры. Сводки полиции отмечают сильное повышение преступности именно среди интеллигенции: сплошь да рядом попадались они на кражах, подлогах, вымогательствах; в театрах среди наемных клакеров (лиц, устраивающих овации за деньги), в кофейнях среди темных личностей, на бегах среди "подсказчиков" и в других сферах криминальной среды довольно часто встречались люди с высшим образованием, до войны имевшие хороший по тому времени заработок.[7] Массы женщин-интеллигенток предлагают свой труд в конторы, магазины, мастерские, но многие из них так и не находят заработка.
Ухудшение материального положения резко затронуло и дворянство, которое стекалось в Петроград со всей России, чтобы выхлопотать здесь какую-то помощь для себя.
Почти две трети дворянских земель не могли быть обработаны из-за дороговизны или отсутствия рабочих рук. Эти земли дворяне сдавали в аренду крестьянам, которые во многих местах почти ничего не платили за нее. На дворянских съездах много говорится о разорении дворянских имений, отмечается, что только в Петрограде проживает несколько тысяч дворян, не имеющих ни средств к существованию, ни подходящих занятий. Эти дворяне переполняли собой приемные министерств, засыпали канцелярии и банки просьбами о помощи и жили нередко даже хуже чиновничества.
Секретная агентура полиции сообщает об оппозиционных настроениях среди дворян. Понеся большие жертвы вследствие войны (на поле брани легли десятки тысяч лучших представителей дворянских родов), потеряв свое состояние из-за дороговизны жизни, дворянство резко выражает свое недовольство политикой правительства, а в частности, и длительностью войны. Среди дворянства все чаще раздаются голоса против внутренней и внешней политики России: во внутренней политике дворянство недовольно тем, что правительство, как считали дворяне, принимает мало мер против обеднения дворянства; во внешней - недовольно усилением сближения с Англией и Францией. По данным полицейской сводки за сентябрь 1916 года, дворянская оппозиция растет с каждым днем, охватывая собой все большие слои дворян. Дворянство на вечерах открыто декламирует стихи Плетнева против сближения с Францией и Англией, зачитывается памфлетами против англичан.[8]
Если и дворянство стало оппозиционным, то что говорить об учащейся молодежи, среди большей части которой еще с конца XIX века сложился стереотип отрицательного отношения к правительству. Студенты и курсистки тоже оказались в тяжелом материальном положении: большинству из них приходилось думать не об учении, а о заработке, который могли получить далеко не все. Полицейские сводки сообщают, что на студенческих вечеринках только и слышны рассказы об ужасах войны: рассказывается о непригодности высшего командования, про притеснения солдат, про голод среди беженцев, про страдания голодного населения. Молодежь, сопоставляя эти рассказы с тяжестью своего материального положения, жадно прислушивалась к критике правительства и отрицательным суждениям о войне.
Идея скорейшего окончания войны, заключение сепаратного мира чуть ли не любой ценой зрела не у Царя, а среди масс недовольных своим положением и разжигаемых враждебной пропагандой чиновников, дворян, учащейся молодежи, лишенных национального сознания и менее всего думающих о судьбе Родины. В это время социал-демократы и другие революционные партии, финансируемые в значительной части за счет денег немецкой военной разведки, наводняют Петроград и другие большие города листовками и брошюрами, в которых призывают использовать тяжелое военное положение для сведения счетов с царским правительством.
Причем пропаганда ведется не в лоб, а подспудно. Агитаторы понимают что их прямые политические выпады будут приняты большинством Русского народа как измена. Поэтому агитация ведется на экономической базе, упирая на то, что "бездарное" царское правительство желает уморить голодом трудящихся. В этом духе пишутся многочисленные марксистские брошюрки, читаются рефераты в кооперативах, во всех них основным мотивом звучит одно: "Конец войне - конец дороговизны и голода".
На немецкие деньги в обществе пропагандируются идеи пацифизма.
Главным вдохновителем этого движения в воюющей России становится М. Горький, выпускающий на немецкие деньги журнал.
Идеи пацифизма захватывают значительную часть русской интеллигенции и учащейся молодежи. Открыто говорится, что "война истомила народ", что "в Германии до голода еще год, а у нас голод уже наступил". Распространяется масса анекдотов, рисующих в черном цвете русское правительство, авторами многих из которых были германские спецслужбы.[9]
По-видимому, сами же немецкие агенты через своих пособников, прежде всего из числа большевиков и эсеров, распространяют панические слухи о грядущей революции, о необходимости свергнуть "внутреннее немецкое засилье", о "всеобщем желании окончить поскорее войну".
Среди рабочих материальное положение было лучше. Во время войны их заработки значительно поднялись, достигнув 6-12 рублей в день. Многие рабочие были освобождены от воинской повинности. Большую роль в оздоровлении рабочей среды сыграло запрещение продавать водку.
Однако к осени 1916 года ухудшение условий сильно затронуло и их, цены стали расти быстрее их высоких заработков. Освобождение от воинской службы начало связываться частью рабочих с "закрепощением на заводах" (на время войны рабочим, освобожденным от воинской повинности, было запрещено переходить на другие предприятия). Призывы новых ратников осенью показали, что рабочие не скрывают своего недовольства. Простые люди с возмущением говорят о бесстыдной спекуляции, которая "неукоснительно и планомерно проводится организованным еврейством, как вспомогательная для Германии война".[10]
Даже среди торговцев было не все однозначно. От тяжелого продовольственного положения выигрывали крупное купечество и оптовики, тогда как мелкое купечество разорялось. Многие торговцы бросают свои лавки и поступают на фабрики и заводы. Мясные лавки, лишенные права торговли 4 дня в неделю, почти все закрылись, из-за отсутствия муки прекратили свою деятельность две трети булочных, ежедневно закрывались по нескольку колбасных и молочных лавок, чайных магазинов. Одновременно происходила монополизация торговли в руках крупных купцов, особенно в торговле сахаром, мукой, рыбой.
Волна разорения идет среди ремесленников. Недостаток рабочих рук, отсутствие материалов (крупные предприятия получали материалы от гучковского военно-промышленного комитета), дороговизна топлива и помещений заставили прекратить работы почти на половине ремесленных предприятий. Крупные фабрики и заводы поглощали мелкие ремесленные предприятия, оставляя остальным грошовую работу.
Среди простого народа распространяются самые немыслимые слухи: будто бы многим государственным деятелям явился во сне некий святой старец и объявил, что русские победят лишь тогда, когда вся страна будет поститься месяц (или, по другой версии, год), уничтожит всякие "жидовские выдумки" (Думу, Союз городов и т.п.) и повесит всех неверующих, иначе "Антихрист" (т.е. Вильгельм) завладеет Россией и будет царствовать 33 года, после чего будет светопреставление. Слух этот бытовал среди последователей Иоанна Кронштадтского и широко распространился среди крестьян.
Также широко ходили слухи о некоем Союзе евреев, решивших довести Россию до гибели и с этой целью скупивших все продукты через банки; во главе этого союза стоят петроградские адвокаты, издающие "воззвание к народу", что "пора кончить войну".
По данным полиции, все эти слухи воспринимались простым народом с таким же доверием, как злостная агитация революционных бесов о катастрофических неудачах, якобы скрываемых правительством, о продажности генералов, о взятках, предательстве начальства.[11]
