Курс на уничтожение Русской Церкви. - "Союз воинствующих безбожников". - Закрытие храмов. - Расправы над священнослужителями. - Репрессии против верующих. - Безбожные пятилетки.
После казни русских православных людей по делу митрополита Вениамина страну захватила волна злодейских убийств священников, епископов и просто верующих мирян. Еще в 1921 году Политбюро приняло решение "применять к попам высшую меру наказания". Каждый русский священник был объявлен опасным государственным преступником. Во исполнение этого решения только в начале 20-х годов смертной казни подверглись 10 тыс. священнослужителей. Всего же в период правления еврейского интернационала в 20-30-е годы было убито 200 тыс. служителей Русской Церкви. Еще полмиллиона прошли через тюрьмы и ссылки.[1]
Большевистские вожди не выбирали средства для достижения своих изуверских планов. Виднейший еврейский большевик и масон Луначарский заявлял, что всякий человек, верующий в Бога, является для большевиков контрреволюционером, ибо мешает им устроить свое царство на земле".[2] Пусть Русский народ молится электричеству, издевательски заявлял Ленин. "Электричество, - говорил он - заменит крестьянину Бога. Пусть крестьянин молится электричеству; он будет больше чувствовать силу центральной власти - вместо неба".[3]
<Мы, - вторил ему Н. Бухарин - ободрали церковь, как липку, и на ее "святые ценности" ведем свою мировую пропаганду, не дав из них ни шиша голодающим; при ГПУ мы воздвигли свою "церковь" при помощи православных попов, и уж доподлинно врата ада не одолеют ее; мы заменили требуху филаретовского катехизиса любезной моему сердцу "азбукой коммунизма", закон Божий - политграмотой, посрывали с детей крестики да ладанки, вместо икон повесили "вождей" и постараемся для Пахома и "низов" открыть мощи Ильича под коммунистическим союзом... Дурацкая страна!>.[4]
В 1923 году под руководством Е.А. Преображенского собралось совещание, на котором обсуждалась записка Троцкого и его соратников с требованием упразднения и полнейшей ликвидации религиозных "культов". В записке указывалось, что наличие "культов" является посмешищем и оскорблением для революционеров, которые "смогли смести буржуазный строй и бессильны бороться с человеческой косностью и темнотой". Коммунисты ссылаются в виде примера на Великую французскую революцию, которая якобы уничтожила "культы", создав взамен их "религию разума". Троцкий и его последователи требовали "снять маски" и показать всему миру "настоящее коммунистическое лицо".[5]
При ЦК ВКП(б), а фактически при Политбюро была создана так называемая Антирелигиозная комиссия, которая обычно именовалась "Комиссией по вопросу закрытия церквей". Действовала эта комиссия секретно. В число ее членов входили М. Губельман (Ярославский) - председатель; Красиков, Тучков (куратор религиозных организаций по линии ВЧК - НКВД), Толмачев.[6]
Главное направление антирусской деятельности 20-х годов сосредоточивалось на разрушении Русской Церкви, В большевистских документах это направление определяется как "церковная политика развала", овладения контроля над Церковью, проведение специальной провокационной работы по расколу и углублению внутреннего кризиса путем поощрения еретического обновленческого движения и так называемой живой церкви. "Церковную политику развала, - заявлял Ф.Э. Дзержинский в секретном письме председателю Всеукраинской Чека, известному преступнику и садисту М.И. Лацису, - должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Официальные или неофициальные сношения партии с попами недопустимы. Наша ставка на коммунизм, а не религию. Лавировать может только ВЧК для единственной цели - разложения попов".[7] Оперативные мероприятия против Русской Церкви разрабатывались в IV отделении секретного отдела ГПУ и осуществлялись через разветвленную сеть местных отделений по всей стране.
В одной из секретных инструкций чекистских организаций, специализировавшихся на разрушении Русской Церкви, в частности, отмечалось (1922 год):
Обратить как можно больше внимания на православное духовенство, обязательно поставив себе условие завербовать из его среды нескольких (чем больше, тем лучше) осведомителей.
По системе личных дел взять на учет все духовенство, начиная с дьяконов.
Точно установить симпатии каждого священнослужителя к "тихоновцам", группе "Церковное возрождение" или к обоим крылам живоцерковников.
Рекомендовалось не дробить духовенство, так как <таковое может вызвать реакцию к усилению "тихоновцев" и бросить массы верующих обратно к черносотенному духовенству>.
В районах гегемонии "тихоновцев" предлагалось: а) активно давать задания лояльному духовенству (через осведомителей), вести усиленную кампанию против сторонников Тихона как в печати, так и в других видах агитации; б) преследовать реакционное духовенство, прибегая, в случае надобности, к их изоляции, а равно и выселению под разными юридически обоснованными предлогами.
В районах, где доминировали "живоцерковники", предлагалось поддерживать "левое крыло Живой Церкви" как наиболее "приемлемое" для Чека, "вследствие его задач преследовать и бороться с поповским шаманством и защищаемым им условием выборности духовенства". При отсутствии "левого крыла" рекомендовалось ориентироваться на саму "Живую Церковь" и только в том случае признать за собой поддержку группы "Церковное возрождение", когда будет ясно, что "Живая Церковь" или ее "левое крыло" не находят прав гражданства среди местного духовенства и мирян.
Предлагалось всеми путями стремиться обострять отношения сельского и городского духовенства, ориентируя первых на "Живую Церковь", как "отвечающую им по своему укладу и содержанию".
Политбюро заранее планирует аресты Патриарха и Синода.
Патриарх Тихон был подвергнут аресту в мае 1922 года.
Опекать Патриарха поставили известного еврейского большевика Минея Губельмана (выступавшего под псевдонимом Ем. Ярославский). Было принято решение оказывать на Патриарха постоянное давление. Летом 1923 года Политбюро, заслушав доклад Губельмана, постановило:
Следствие по делу Тихона вести без ограничения срока.
Тихону сообщить, что в отношении к нему может быть изменена мера пресечения, если:
а) он сделает заявление о раскаянии в совершенном преступлении против советской власти;
в) отмежуется от белогвардейской и других контрреволюционных организаций;
г) заявит об отрицательном отношении к католической церкви.
Святителя Русской Церкви Патриарха Тихона большевики мучили под арестом более года, освободив его только 25 июня 1923. В июне 1922 был арестован и в ноябре сослан в Нарымский край Ярославский митрополит Агафангел. В 1923-1924 годах были заключены в Соловецкий лагерь архиепископ Верейский Иларион (Троицкий), епископы Лужский Мануил (Лемешевский), Самарский Анатолий (Грисюк), Балахнинский Филипп (Гумилевский), Лука (Войно-Ясенецкий) и другие архипастыри.
В 1925 году Русскую Церковь фактически обезглавили. 7 апреля 1925 года под арестом Чека умер Патриарх Тихон. По мнению некоторых церковных историков, смерть Патриарха явилась результатом отравления, организованного ГПУ. Настоятель московской Ильинской церкви в Обыденном переулке о. Александр Толгский, умерший в 1962 году, свидетельствовал: "После признаний, сделанных мне во время исповеди одного из врачей больницы Бакунина, у меня нет ни малейших сомнений в том, что Патриарх Тихон был отравлен".[9] После гибели Патриарха был схвачен Патриарший Местоблюститель митрополит Петр (Полянский). Вместе с ним арестовано еще несколько архиереев, проживавших в Москве: архиепископы Владимирский Николай и Черниговский Пахомий, епископы Херсонский Прокопий, Иркутский Гурий, Ананьевский Парфений, Глуховский Дамаскин, Гомельский Тихон, Каргопольский Варсонофий и другие.
Главным местом заточения иерархов Русской Церкви стал Соловецкий лагерь, где к 1926 году были собраны 24 епископа. Многие епископы были высланы из епархиальных городов или сосланы на север, в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию. Для некоторых архиереев своеобразной ссылкой стали Москва и Харьков, откуда они не могли выезжать в свои епархии.
В борьбе с Русской Церковью большевики проводили политику на поддержку не только еретического обновленческого движения, но и антиправославных сект - особенно хлыстов (духоборов), новоизраильтян, молокан, толстовцев. Всего в стране действовало 30 видов сектантства со своими общинами, молитвенными домами, юношескими и детскими союзами, женскими секциями, кооперативами. В отличие от православных их не преследовали, а порой даже помогали деньгами. В результате уже в 1926 году в России насчитывалось 15-18 млн. членов сектантских общин.[10] В этом же году сектанты даже задумали создать свой всесоюзный центр, основать в Сибири "город Солнца", на строительство которого выделяли деньги американские миллионеры. Одним из главных идейных руководителей этого проекта был И.С. Проханов, глава Всероссийского союза евангельских христиан, вице-президент Всемирного союза баптистов, позднее бежавший из СССР. Столь стремительная активизация сектантства сильно обеспокоила его недавних покровителей чекистов. Особенно их раздражали сектантские молодежные объединения, создававшиеся явно в пику комсомолу, так называемые христомол, бапсомол, трезвомол. Численность членов этих объединений была не меньше численности комсомольских организаций (2млн. членов).[11]
Чтобы отравить православному люду последние радости, в дни церковных праздников большевики запрещали продавать то, что чаще всего употреблялось за праздничным столом. Очевидцы свидетельствовали, что, например, к Св. Пасхе все молочное и яйца исчезали из продажи, даже деревенским запрещалось на рынках продавать эти продукты, особенно яйца, творог, сметану.[12]
Провокации против Русской Церкви следовали за провокациями. В начале 20-х годов серьезная чекистская операция проводится против Киево-Печерской Лавры. Все газеты и журналы, радио сообщают чудовищную ложь, что один из монахов Лавры заманил в дальние пещеры девушку, изнасиловал ее, а затем разрубил топором. Был организован шумный процесс, все обвинения против Церкви в котором были фальсифицированы. На суде выступали лжесвидетели, пытавшиеся представить монахов похотливыми развратниками и убийцами. На процесс возили делегации предприятий, крестьян, учащихся, а затем организовали "письма трудящихся" за закрытие "гнезда разврата и кровавых преступлений".
Великими оптинскими старцами был положен завет не трогать во веки леса между Оптинской обителью и скитом. Ряд деревьев в этом лесу - вековых кедров - посажен еще старцем Макарием в виде клинообразного письма. По преданию, на этом клочке земли написана при помощи деревьев великая тайна, которую суждено прочитать только последнему старцу скита. В начале 20-х годов большевики безжалостно нарушили святыню - деревья вырубили, монахов изгнали или убили. Как вспоминают очевидцы тех событий: "Подойдя к Св. воротам Скита, мы остановились и молча думали о Батюшке (Нектарии), вспоминали, как в хибарке преподавал св. благословение старец. Вы помните, что в Скит женщинам входить было нельзя, и можете представить себе наш ужас, когда мы увидели, что из Скита Св. воротами Иоанна Предтечи выходят жирный брюнет с курчявой головой в трусах, его толстая супруга в купальном костюме и голый их отпрыск...".[13]
Англиканский епископ Берри, которому большевики разрешили присутствовать на некоторых богослужениях Русской Церкви, в 1923 году вынес впечатление, будто Православная Церковь доживает последние дни в России. По его мнению, она сможет продолжить свое существование, пока жив Патриарх, но распадется, как только он умрет. Патриарх, утверждал он, совсем больной человек, и Советы, видимо, ждут его смерти, чтобы нанести последний удар Православной Церкви в России.[14]
<Православие начинает терять почву под ногами,- с чувством удовлетворения писал в это же время католический ксендз,- украинская церковь отделилась от московской. В Киеве "громада" из мирян и священников выбрала митрополита Липковского. Они нарушают каноны, уставы, служат на украинской мове - одним словом, не стало Царя, не стало и единства: они должны будут погибнуть... "Советы" пользуются разделением и, угнетая церковь, все более усиливаются. Что касается православного народа, то почти вся молодежь совершенно утратила всякую религию. Богослужение в церквах посещают только старики. Их храмы посещают единицы, а наш костел переполнен тысячами людей, из которых половина православных. Большевики бешенствуют, не умея объяснить себе такого явления. Они убедились, что с нашим костелом труднее им воевать, чем с православной церковью. Великая жатва открывается теперь для католической церкви. Дайте только сюда самоотверженных, благочестивых священников и миссионеров, и Христова овчарня умножится>.[15] Упоенный картиной уничтожения Русской Церкви, ксендз сильно преувеличивает симпатии русских к католичеству. Переполненные католические церкви были одним из результатов целенаправленной политики большевиков, ставивших главной задачей бороться прежде всего против Православия. Поэтому репрессии на представителей разных конфессий распространялись неравномерно, самый сильный удар приходился по Православию. Русские священники арестовывались, устраивались провокации, закрывались церкви, и поэтому русским людям порой не оставалось ничего другого, как, чтоб помолиться Богу, идти в католический храм.
В начале 1929 года за подписью Л.М. Кагановича на места пошла директива, в которой подчеркивалось, что религиозные организации вляются единственно легально существующей контрреволюционной силой, имеющей влияние на массы.[16]
Осенью 1929 года большевистские комиссары объявляют о начале первой безбожной пятилетки, ставящей целью "полное обезбоживание страны" и "ликвидацию всех остатков религиозного быта".[17]
Центром руководства культурными погромами в СССР стал "Союз безбожников", превращенный из организации, ведущей преимущественно антирелигиозную пропаганду, в "Союз воинствующих безбожников" (СВБ) - централизованный штаб организованных действий против верующих и православной культуры.
Превращение "Союза безбожников" в "Союз воинствующих безбожников" формально произошло в 1929 году на II съезде этой организации (хотя фактически воинствующий дух этой организации был придан в 1928 году, параллельно с началом коллективизации. Съезд только узаконил тотальную войну против русской культуры). С речами на съезде выступили Бухарин, Луначарский, Горький, Демьян Бедный, Маяковский. Главным на съезде был М. Губельман, сыгравший ведущую роль в организации культурных погромов 20 - 30-х годов.
Этот погромщик родился в 1878 году в Чите. Получил начальное образование в объеме трехклассного училища. С 20 лет участвовал в антирусской борьбе, отбыл срок на каторге за "работу" в террористической организации.
В 20-е годы Губельман становится одним из главных историков партии и ведущим специалистом по борьбе с Православием. Еще в 1921 году Губельман принял деятельное участие в создании газеты "Безбожник" и стал ее редактором. Эта газета во многих материалах грубо и недостойно глумилась над чувствами православных, рассматривала всю историю России как темное, грязное пятно, призывала к отказу от древних народных традиций и обычаев. Уровень газеты был вульгарный, примитивный, ориентированный на то, чтобы сбить с толку, обмануть неподготовленного читателя. Газета регулярно печатала клеветническую информацию о поголовной развращенности священников и верующих, сплошь и рядом помещала такие грязные выдуманные примитивные фантазии, за которые в любой другой стране привлекли бы к суду.
Писатель М. Булгаков, просматривая номера "Безбожника", был потрясен. "Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника... Не трудно понять, чья эта работа. Этому преступлению нет цены".[18]
В своем желании очернить Русскую Церковь Губельман использует любую ложь и клевету. Так, в 1930-е годы он обвиняет монашество Киево-Печерской Лавры в массовых убийствах. В статье в "Правде" он пишет: <В одной из... боковых пещер сложено штабелем огромное количество трупов. Их не сочтешь, их там несколько сот, а кто знает, что за ними, может быть, их несколько тысяч. Откуда эти трупы, откуда эти массовые гекатомбы, кто эти жертвы? По остаткам одежды и обуви это были люди "низшего сословия" - крестьяне, крепостные. Они похоронены уже больше двухсот лет назад или около того. Может быть, это участники массовых крестьянских восстаний, взятые в плен, согнанные в эти пещеры и там порубленные, задушенные>.[19]
В 1924 году по инициативе Губельмана в Москве образуется <Общество друзей газеты "Безбожник">, а в апреле 1925 года переименовывается в "Союз безбожников", бессменным руководителем которого он стал.
"В ближайшие годы, - говорил Губельман на антирелигиозном совещании ЦК в 1929 году, - нам придется выкорчевывать в СССР капиталистические элементы иного порядка, чем в 1917-1921 годах. Если мы раньше имели дело с несколькими десятками тысяч помещиков и несколькими десятками тысяч капиталистов, то сейчас мы имеем дело... с 3-4 миллионами кулаков, составляющих основной актив современных религиозных организаций... Борьба с ними не легче, чем борьба с помещиком, поддерживающим церковную организацию, а, пожалуй, сложнее".[20]
И вот в 1929 году возникает строго централизованная, хотя и сильно разветвленная, управляемая из единого центра, работающая по единому плану организация, сосредотачивающая свою деятельность на организационной работе по закрытию церквей и ликвидации их ценностей.
В новом уставе СВБ прямо декларируется создание "единой, боевой, централизованной организации безбожников".[21]
- подготовка "митингов" трудящихся, на которые выносились резолюции о закрытии и сносе церквей;
- сбор подписей под заранее заготовленными "письмами трудящихся", якобы призывающими закрывать и сносить церкви, сбрасывать колокола, а сведения о лицах, которые отказывались подписывать, передавались в НКВД;
- организаторская работа по подготовке взрывов и разборки памятников архитектуры и истории;
- проведение антирелигиозных праздников и карнавалов с издевательствами и избиениями верующих, разведением костров из книг, икон и пр.
Члены "Союза воинствующих безбожников" лично снимали колокола, срывали кресты, разбивали и уничтожали иконы и книги. Зачастую такая "работа" привлекала в общество большое количество опустившихся и деклассированных элементов. Нам известно много случаев, когда во время закрытия и уничтожения церквей устраивались настоящие грабежи. Тащили все что можно - серебряные предметы богослужения (с золотом в основном разделались раньше), ризы и облачения, до безобразия напивались церковным вином, выламывали для продажи печи и полы и мн. др.
"Союз воинствующих безбожников" строился по военному признаку, разбиваясь на большое количество ячеек, отрядов и групп. В 1929 году численность "Союза" достигала миллиона человек, а к 1941 году - 3,5 млн., или 96 тыс. первичных ячеек.
Большая часть погромных элементов рекрутировалась из незрелой городской молодежи, крестьян и рабочих в СВБ было мало. На 2 съезде СВБ из 920 делегатов было 109 крестьян (это в стране, где крестьянство составляло 80% населения!), 264 рабочих и 575 служащих и учащихся.[22]
Для подготовки кадров аппарата "Союза воинствующих безбожников" были созданы центральные, краевые и областные антирелигиозные курсы. Работники аппарата, ведущие групповую и индивидуальную агитацию, получали подготовку на специальных совещаниях и в семинарах.
"Союз" издавал массовым тиражом целый ряд газет и журналов: газету "Безбожник", журналы "Безбожник", "Антирелигиозник", "Воинствующий атеизм", "Деревенский безбожник", главным редактором всех этих изданий был М. Губельман.
Одновременно существовало акционерное издательское общество "Безбожник", выпускавшее сотни названий пропагандистской и методической литературы. В большинстве крупных городов было создано до 40 атеистических музеев.
Такова была материальная база этой организации, которая позволяла ей вести наступательную борьбу против древней русской культуры.
Члены аппарата и активисты СВБ подготавливали письма и ходатайства трудящихся с резолюциями: "пора покончить с религиозным дурманом", "требуем закрытия", "считаем необходимым использовать для производственных целей или на стройматериалы". Вот образец одного из "ходатайств":
"Мы, жители села такого-то, ходатайствуем о закрытии церкви такой-то. Новая жизнь, открывшаяся перед нами при Советской власти, не нуждается в религиозных предрассудках. Службы, проводимые попом в церкви, есть обман, затуманивание голов трудящегося народа. Протестуя против религиозного обмана и всяких выдумок духовенства, трудящиеся села обращаются в райисполком о ликвидации... церкви и передаче ее для культурных нужд жителей села (или использования кирпича при строительстве колхозного коровника).
В городах тоже подготавливались письма и ходатайства, собирались большие митинги, но здесь, кроме этого, для имитации воли народа использовалась печать. От имени трудящихся члены "Союза воинствующих безбожников" в газетах появлялись откровенно погромные статьи.
Ярославская газета "Северный рабочий" 18 февраля 1932 года:
<Подлинно социалистическим городом, а не музеем церковных древностей должен стать Ярославль.
Очистить площади и улицы города от "Варвар великомучениц", "Семеонов столпников" и других церквей... ... Ярославская общественность во главе с Союзом воинствующих безбожников протестует против мнения представителя наркомпроса (выступившего за сохранение памятников.- О.П.).
Мы требуем сноса с Советской площади, имеющей административное значение для Ярославля, церкви "Ильи Пророка".
Мы требуем сноса церкви "всех святых", находящейся в середине Комитетской улицы и ломающей ее. По тем же соображениям требуем сноса на Советской улице церкви "Варвары великомученицы", "Семеона столпника" около школы Карла Маркса, церкви "Николо-Надейного" и церкви около пединститута.
Мы требуем очистить весь берег Которосли и Волги от всех церквей и сноса Успенского собора - Михаила Архангела.
Члены горсовета "Союза воинствующих безбожников" (фамилии)
Во время митингов и собраний трудящихся активистами СВБ составлялись протоколы собраний "трудящихся", которые служили дальнейшим основанием для погромных действий.
"Протокол общего собрания рабочих ремонтно-тракторной мастерской Ярселькредсоюза от 5.10.1929 г.
Присутствующих 10 человек (фамилии).
Слушали: тов. Ковалев информирует собрание, что в связи с переходом на непрерывную рабочую неделю и 3-х сменности предприятий, рабочему отдыху будет мешать колокольный звон и, к тому же, наша страна нуждается при индустриализации в цветных металлах и они висят, не принося никакой пользы. Тов. Ковалев предлагает поднять кампанию по прекращению колокольного звона во всех церквах г. Ярославля и сноса таковых на индустриализацию страны, что уже провела в своем решении районная конференция безбожников 1-го района г. Ярославля.
Постановили: Заслушав доклад тов. Ковалева, общее собрание приветствует мысль о закрытии колокольного звона и передаче колоколов на индустриализацию страны, со своей стороны предлагаем обратиться через печать ко всем рабочим г. Ярославля с призывом о поддержке, а райсовет безбожников просим ходатайствовать перед вышестоящими инстанциями о поднятии вопроса о прекращении колокольного звона и передачи их на индустриализацию страны.
Председатель В. Ковалев
Секретарь (подпись неразборчива)"
Осенью 1930 года в Москве и других городах России запрещается колокольный звон. За 1925-1933 годы по РСФСР, Восточной Украине, Восточной Белоруссии были сняты на переплавку 385 310 колоколов, общим весом 36,4 тыс. т бронзы. От всего существовавшего колокольного богатства России до нашего времени сохранилось несколько процентов.
Итак, запланированные закрытие и уничтожение церквей, снятие колоколов, уничтожение церковных художественных ценностей представлялись как стихийные, по "единодушному требованию трудящихся".
В погромном журнале "Антирелигиозник" отмечалось: "В ряде сел церкви закрывались немедленно по вынесению постановления сходов о закрытии, так как противников закрытия почти не находилось или даже и вовсе не было".[24] Это была чудовищная ложь, под знаком которой проходила вся деятельность "Союза воинствующих безбожников". На самом деле повсюду существовало постоянное сопротивление русских людей погромным актам "Союза". Опросы, проведенные во многих городах и селах, показывают, что большая часть русского населения противостояла варварскому закрытию и разрушению церквей. Однако протесты подавлялись очень быстро с помощью милиции и НКВД.
Организационная работа СВБ за закрытие и уничтожение церквей, снятие колоколов часто приводила к серьезным волнениям среди населения. В Витебске члены СВБ бросились закрывать церкви и довели дело до уличного боя. В Нижне-Волжском крае в одном селе прошел слух, что безбожники заберут колокол. Полторы тысячи женщин собрались у колокола и дежурили несколько суток.[25] Когда проходил слух, что собираются закрыть церковь, как правило, множество людей приходило и дежурило у храма, чтобы предотвратить вандализм.
Надругательство над чувствами верующих, уничтожение их святынь проходило при полной поддержке и даже подстрекательстве политического руководства страны и органов безопасности. Случаи самообороны со стороны верующих, попытка защитить себя от хулиганствующих молодчиков СВБ, как правило, кончались заключением верующих в трудовой лагерь. Камни, летящие в колонну верующих, идущих с хоругвями и иконами в крестном ходу, оскорбления, нецензурщина, уничтожение на глазах верующих священных для них предметов (например, сожжение икон на кострах) вызывали взрывы возмущения. Но этого только и нужно было провокаторам СВБ. Сразу же появлялись типы из НКВД и шили дела. Устные увещевания хулиганов из СВБ означали срок за религиозную пропаганду, а если же кто-то из верующих, не выдержав, хорошо поколотил погромщика из СВБ, то ему могли дать и высшую меру наказания, как за контрреволюционное восстание.
Отданные на полный произвол погромщиков из СВБ миллионы верующих могли только покорно молчать. Иначе их ждали тюрьма или расстрел.
Вот как пишет об этом журнал "Антирелигиозник". <Когда безбожники в день пасхи объединились для проведения праздника "Первой борозды" в Центральном черноземном округе, кулачество, через своих агентов попов и сектантов, кое-где восстановило часть населения против безбожников в день праздника. В Дальневосточном крае... был случай, когда над членами безбожной ячейки СБ по наущению попов был учинен самосуд. Виновные (3 человека) приговорены к расстрелу>.[26] Вместе с тем и погромщикам из СВБ порой тоже доставалось.М. Губельман в одной из статей признает, что "на фронте религиозной борьбы у нас немало жертв - убитых, подожженных и т.п..." [27]
Некоторые ячейки СВБ устраивали социалистическое соревнование (даже записывали его в свои обязательства), кто больше закроет церквей и не даст людям праздновать религиозных праздников.
В 1929 году соревнование по закрытию церквей приобрело опасные масштабы. Поэтому Центральный Совет СВБ вынужден был даже одернуть чересчур ретивых погромщиков. Ответственный секретарь СВБ Ф. Олещук в статье "Первые итоги социалистического соревнования на антирелигиозном фронте" писал: <Ряд организаций увлекается вопросом о закрытии церквей. Например, Якутская организация вставила в договор одним из пунктов следующие условия: "К 1 мая 1930 года отобрать половину имеющихся церквей". Пункт явно вредный и опасный. Работа по подготовке масс к закрытию молитвенных домов должна производиться СВБ, но это вовсе не значит, что на закрытии церквей надо соревноваться, тем более в таких масштабах, как это сделала Якутия. В договора на соревнование лучше таких пунктов не включать>.[28]
Одновременно с "работой" по закрытию и уничтожению церквей СВБ усиливает антирелигиозную пропаганду, которая приобретает еще более мракобесный, антирусский характер.
Руководители и пропагандисты СВБ требовали проведения экскурсий в церквах и монастырях, показ их художественных ценностей только с позиций ненависти и нетерпимости к русскому духовному наследию. "Везде в церквах, монастырях, в музеях предметы культа должны освещаться только с антирелигиозной точки зрения. Для этой цели нужно иметь в этих местах проспекты, брошюры, каталоги антирелигиозного содержания".[29] Пропагандисты СВБ требовали отказа от показа художественной стороны произведений антирелигиозного искусства, усматривая в этом новую форму "обожествления", соблазн которой заставит трудящихся верить в Бога. В методических материалах СВБ предлагалось "размещение предметов религиозного культа в хранилищах... в таком духе, чтобы не утомлять внимание посетителя излишними мелочами из области истории, культуры, искусства, быта и т.п... будет лучше, если подо все будет подведен единый фундамент классовой роли религии и этой точки зрения показаны отдельные детали".[30]
В результате погромной политики большевиков и активной деятельности СВБ уже к 1928 году общее число приходов Русской Православной Церкви сократилось на одну треть. В 1928 году закрыто 534 церкви, в 1929 -1119 церквей. В 1930 закрытие церквей продолжалось с нарастающими темпами. В Москве из 500 храмов к 1 января 1930 года оставалось 224, а через два года - только 87. В Рязанской епархии в 1929 году было закрыто 192 прихода, в Орле в 1930 не осталось ни одной православной церкви.[31] Не менее трети закрытых церквей были взорваны и разобраны без остатка. Сожжены и уничтожены миллионы икон и церковных книг, около 400 тыс. колоколов.
Несмотря на огромные масштабы культурных погромов и массовые репрессии русских священнослужителей, в середине 1932 года лидеры антирусского движения осознали, что объявленная ими пятилетка по полному обезбоживанию страны провалилась. Несмотря на закрытие многих храмов, количество верующих в стране продолжалось оставаться очень высоким. Если не было храмов, службы велись в частных домах или даже в лесу (батюшки приносили с собой антиминс и все остальное, необходимое для службы).
В 1929 году, по секретным данным Антирелигиозной комиссии ЦК ВКП(б), 120 млн. советских граждан, или 80% всего населения СССР, были верующими.[32] Даже среди молодежи от 49 до 60% относили себя к верующим. Данные на начало 30-х годов практически не изменились. Православная вера сохранялась, только верующие становились осторожнее и как бы уходили в глубокое подполье.
2 июля 1932 года на заседании руководящего органа СВБ под председательством М. Губельмана был рассмотрен вопрос "О директивах к составлению второй пятилетки СВБ". В документе декларировалась цель к 1937 году достигнуть "по-настоящему полного обезбоживания СССР".[33]
В первый год намечалось добиться закрытия всех духовных школ (они сохранялись только у обновленцев) и лишения священнослужителей продовольственных карточек; во второй - провести массовое закрытие русских церквей, запретить написание религиозных сочинений и изготовление предметов культа; на третий - выслать всех "служителей культа" за границу (а точнее, расстрелять); на четвертый - закрыть оставшиеся храмы всех религий; на пятый - закрепить достигнутые "успехи.[34]
М. Губельман и отдел НКВД, ответственные за разрушение Русской Церкви, получили от Политбюро самые широкие полномочия. Началась новая, еще более сильная кампания по массовому закрытию церквей, аресту, высылке и ссылке священнослужителей, членов церковноприходских советов, всех православных активистов. Была арестована и подвергнута репрессиям большая часть епископов. Каждый год закрывалось по нескольку тысяч, а в одном только 1937 году - 8 тыс. церквей.
В 1937 году аресты охватили подавляющую часть духовенства, на этот раз они не миновали и обновленцев. Арестованным предъявлялись самые фантастические обвинения: в заговорах, шпионаже, саботаже, терроре. Архиепископа Смоленского Серафима (Остроумова) обвинили в том, что он возглавил банду контрреволюционеров. Подобные обвинения предъявлены были митрополиту Нижегородскому Феофану (Тулякову), епископу Орловскому Иннокентию (Никифорову). Арестованных епископов чаще всего расстреливали. В 1936-1939 годах погибли митрополиты Серафим (Чичагов), Серафим (Мещеряков), Константин (Дьяков), Серафим (Александров), Евгений (Зернов), архиепископ Питирим (Крылов), епископы Варфоломей (Ремов), Никон (Пурлевский), Никон (Лебедев). В 1938 году в застенках НКВД скончался митрополит Анатолий (Грисюк).
В 1937 году расстреляны протопресвитеры Николай Арсеньев и Александр Хотовицкий - в прошлом настоятель и ключарь Храма Христа Спасителя в Москве. В лагерях погибли крупнейший русский патролог профессор Московской духовной академии И.В. Попов [35] и тысячи других священнослужителей и церковных деятелей.
В последнюю волну систематического антирусского террора попал и П.А. Флоренский, последние годы служивший в ВСНХ по научной части. Его арестовали еще ночью 24 февраля 1933 года в Сергиевом Посаде без предъявления каких-либо обвинений и вместе с ним незаконно увезли всю его ценнейшую библиотеку. Его долго держали на Лубянке, затем выслали, переводили с места на место и, наконец, отправили на Соловки. Когда жена спросила, за что его арестовали, посланный сказал: "За то, что он доказал, что Бог есть".[36]
К концу 30-х годов большинство из оставшихся в живых священнослужителей находилось в тюрьмах, лагерях и ссылке. Церковная организация была разгромлена. По всей России сохранилось только 100 соборных и приходских храмов. Не осталось ни одного монастыря. В Малороссии - три процента из числа дореволюционных приходов. Во всей Киевской епархии в 1940 году оставалось два прихода с тремя священниками, одним дьяконом и двумя псаломщиками, в то время как в 1917 году епархия насчитывала 1710 церквей, 23 монастыря, 1435 священников, 277 дьяконов, 1410 псаломщиков, 5193 монашествующих.[37] Тем не менее даже в этих тяжелейших условиях русские православные люди продолжали верить в возрождение Святой Руси.
В 1930 году архиепископ Феофан Полтавский суммировал пророчества, полученные им от старцев, способных презирать будущее:
"Вы меня спрашиваете о ближайшем будущем и о грядущих последних временах. Я не говорю об этом от себя, но то, что мне было открыто старцами. Приход антихриста приближается и уже очень близок. Время, разделяющее нас от его пришествия, можно измерить годами, самое большее - десятилетиями. Но перед приходом Россия должна возродиться, хотя и на короткий срок. И Царь там будет, избранный Самим Господом. И будет он человеком горячей веры, глубокого ума и железной воли. Это то, что о нем нам было открыто. И мы будем ждать исполнения этого откровения. Судя по многим знамениям, оно приближается; разве что из-за грехов наших Господь отменит его и изменит Свое обещанное. Согласно свидетельству слова Божия, и это тоже может случиться".[38]
