3-го июля, в семь час. утра, я соединился с Неверовским и сообщил ему приказание корпусного командира передать мне командование авангардом, а ему присоединиться к корпусу. Войска мои заняли позицию за оврагом. В 4 часа пополудни показались неприятельские фланкеры, а потом его авангард. Кавалерия неприятеля, опрокинув моих казаков, подошла к оврагу и остановилась на пушечный выстрел от моей батареи. На противной стороне на высотах неприятель строился в боевой порядок. Сильными колоннами развернулся он наравне с моим флангом. Я видел, что до 4 тыс. кавалерии обошли мой левый фланг и остановились в деревне. Ночь застигла все эти движения.

В полночь получаю приказание от корпусного командира приехать в главную его квартиру. Он расположился с 12-й и 27-й дивизиею в 3 верстах позади моей позиции и в таком же расстоянии от Смоленска.

Я застал генерала Раевского, окруженного своими генералами. «Иван Федорович, — сказал он мне, — мы получили повеление держаться до последней крайности, чтобы дать время придти армии к Смоленску^[1]. Я выбрал эту позицию, и мы решили принять здесь сражение». «И будете совершенно разбиты, — был мой ответ. — Если счастьем кто и спасется, то по крайней мере мы потеряем все орудия, и главное, Смоленск будет в руках неприятеля». Раевский улыбнулся: «Отчего Вы так думаете?» «Вот мои доказательства. Вы занимаете точно такую же позицию, как и я, впереди Вас за три версты. Правый фланг защищен Днепром, но левый совершенно открыт. К тому еще позади Вас лощина, не проходимая для артиллерии. Сего дня неприятель обошел кавалериею мой левый фланг. Завтра она повторит тот же маневр против Вас. Если Вы даже отобьете французов с фронта, то во время дела они обойдут Вас с левого фланга и займут Смоленск. Вы принуждены будете отступить и, к несчастью, на свой левый фланг, то есть в руки неприятеля, ибо не забудьте, что сзади Вас овраг, а там стены Смоленска Положим, что, ударив с пехотою на неприятеля, при самом большом счастии Вы даже пробьетесь к местам Смоленским, но артиллерию не провезете». «Где же Вы думаете дать сражение?» — спросил меня Раевский. «В самом Смоленске. Может быть, мы там удержимся. В несчастьи потеряем артиллерию, но сохраним корпус. Во всяком случае, выиграем время и дадим возможность армии придти к нам на помощь». Генерал Раевский задумался. Трудно было ему