Однажды наш полк сняли с позиций и отправили неподалёку по фронту к одной высотке, имевшей название «Бабья». Было приказано взять эту высоту. Началась артиллерийская подготовка. С визгом летели снаряды во вражеские окопы, рассчитывая разрушить их оборону. Но когда на довольно высокую и крутую высоту двинулась пехота, враг оказал решительное сопротивление и пулемётным огнём резал наши наступающие части. Много погибло на этой высоте и офицеров и солдат. Бились несколько дней, но успеха не имели. Затем нас отвели на отдых и переформирование под Одессу, где мы были несколько месяцев. Готовилось наступление крупного масштаба. Говорили, что будет впервые применена новая тактика при наступлении, так называемая «огневая завеса». Суть её заключалась в том, что сильным артиллерийским огнём разрушалась передняя линия обороны противника. Далее, когда пехота шла занять первую линию, непрерывный поток снарядов должен был, как завеса, охранять наступающие части. Когда была взята первая линия окопов, подтягивалась артиллерия и вновь повторялась та же тактика, чтобы взять и следующую линию. Этим методом удалось на широком фронте прорвать оборону противника и углубиться в его территорию. Это было знаменитое Брусиловское наступление, в результате которого мы сумели взять громадное количество пленных. «О, russisch artillery!»² , твердили пленные, поражённые необычной силой нашей артиллерии.

² - О, русская артиллерия! (нем.)

     За время работы на фронте я получил два военных ордена: «Станислава III степени с мечами и бантом» и «Анны III степени с мечами и бантом».

     Так описаны некоторые события и порядки, царившие в русской армии.
Следующие записи посвящены революционному периоду, связанному с целенаправленным разложением российской армии большевиками, а так же моральному облику «Революционной красной армии» в период государственного переворота.

Февральскую революцию, свержение царя, начавшуюся неожиданно для широких масс русского общества, я застал в Вятке, где я отбывал воинскую повинность в качестве зауряд-врача эвакуационного госпиталя. Свержение царя – событие большой важности для всех слоёв общества и ясно, что оно вызвало определённый подъём общественной политической жизни. Все толковали и предполагали разные возможности этого большого события. Но почему-то у большинства была уверенность, что всё скоро войдёт в нормальные рамки, что престол займёт или брат царя – Михаил или кто-либо другой из ближайших родственников дома Романовых. Предполагалась так же и возможность образования парламента для управления страной. Больших событий революционного порядка не ожидали. И когда в высших политических кругах создали временное правительство, чтобы в дальнейшем устроить учредительное собрание для выбора правительственной власти, всё это воспринималось на первых порах со значительной долей спокойствия и слабой реакцией широких слоёв общества. Были попытки во всех городах устроить широкие уличные демонстрации. Была такая демонстрация и в Вятке. Кучка ораторов из левых партий выступала среди масс демонстрантов, состоявших в большинстве из военных, и пыталась занимательными речами создать настроение массы. Но, в общем, демонстрация проходила импедантно, без соответственно событиям подъёма. Чувствовалась искусственность настроения. Солдатская масса шумела, орала революционные песни. Понятно, что мобилизованных на войну, оторванных от родных мест и от своих близких, переживших в большинстве ужасы войны, ежеминутно рисковавших своей жизнью их, эту обиженную судьбой массу, больше всего интересовала перемена политической власти. Ибо им грезились конец войны и отправка к себе на Родину. Левые политические партии хорошо учли настроение солдатской массы и двинули своих агитаторов в гущу мобилизованных, где имели большой успех в своей пропаганде, рассчитанной на разрушение дисциплины в войсках, неподчинение командному составу, характеризуя его как контрреволюционеров, приверженцев старого строя. Авторитет командира в войсках был низвергнут, солдатская масса всецело была на стороне левых партий. А, так как под ружьём в этот период были миллионы, то в руках левых создалась громадная сила вооружённых людей, с помощью которых можно было делать всё.

Особенно привлекли солдат конечно лозунги большевиков, обещавших немедленный мир, изъятие земли у помещиков и передачи её безвозмездно крестьянам. Разве могли иметь успех у солдатской массы другие лозунги политических партий. И большевики победили и меньшевиков, и социалистов-революционеров, не говоря уже о других более умеренных партиях.

     Период послефевральской революции характеризуется усиленной агитацией военной массы со стороны большевиков. Выступления большевистских ораторов можно было встретить всюду, где была солдатская масса: на вокзалах, где всегда толпились солдаты, в вагонах поездов, на рынках и тому подобное. Ораторы призывали солдат не идти на фронт, чтобы кончить, таким образом, войну. Солдатской массе это было на руку. Они мечтали об этом. Под влиянием большевистской агитации в армии начала падать дисциплина. Всех кто считал нужным продолжать войну, солдатская масса считала врагами народа. Нам военным врачам приходилось работать в трудных условиях. К нам на комиссии посылались из запасных батальонов, подлежащие отправке на фронт солдаты. С большим трудом их уговаривали идти на военную комиссию, где они надеялись получить дальнейший отпуск или полное увольнение от службы. Мы были обязаны выполнять, как и до революции, свои функции. Т.е. отбирать годных к фронтовой службе. И вот, когда свидетельствуемый получал заключение о годности к фронту, он приходил просто в аффективное состояние, готовый броситься с побоями на врача, оскорбляя его порой площадной бранью. Дисциплины в частях никакой не было. Иной раз получаешь предписание отправиться в запасной батальон или команду выздоравливающих, чтобы освидетельствовать солдат и выбрать годных к фронтовой службе. Просишь фельдфебеля построить команду, но ни фельдфебель, ни офицеры не берутся за это дело, т.к. она не выполнима. Солдаты не хотят строиться. Махнут и уходят ни с чем. Докладываешь своему начальству о положении, и тем дело кончается. Никто никаких мер по поводу нарушения дисциплины не принимает. Солдатская масса была вся дезорганизована и ждала от правительства декрета об окончании войны и заключении мира.

Начался период большевистской власти. В числе первых декретов был декрет об окончании войны и мире. Кому этот декрет не был радостным событием?! Все радовались ему. Но армия не распускалась. Повсюду были запасные батальоны и их пока не распускали, т.к. они были той силой, на которую опирались большевики и остаться без этих сил большевики боялись. И вот эта громадная армия с полным отсутствием военной дисциплины вела паразитический образ жизни. От безделья занимались хулиганством. Во многих городах солдаты бунтовали, грабили магазины, склады, заводы.

     Я, будучи на военной службе в Бугульме, был свидетелем солдатского бунта. Началось с того, что в аптеку были привезены медикаменты. Квартировавшаяся рядом военная часть решила использовать аптечный спирт, и солдаты разграбили подводу, на которой были привезены медикаменты. А затем, не довольствуясь этим, бойцы атаковали аптеку, и ища спиртное, всё там разворочали, не оставив, как говорят, камня на камне. Все медикаменты были выброшены, жидкости разбиты. Разграбив аптеку, бойцы бросились к магазинам и там учинили полный грабёж и уничтожение товаров. Власти не могли ничего сделать. Начальник гарнизона (командир запасного батальона) распорядился вылить все запасы спирта, хранящиеся в спиртовом заводе, в том числе и сивушное масло. Пьяная толпа бросилась набирать текущий спирт по канавам в котелки и другую посуду. На улицах водворилась полная анархия. Отдельные граждане, пытавшиеся увещевать солдат, подвергались оскорблениям и избивались. Гражданское население попряталось в домах, а по улицам ходили пьяные солдаты, и раздавалось их бесшабашное пение. Вечером все мы врачи были в квартире главного врача, когда пришёл фельдфебель из нашего госпиталя и сообщил, что все больные пьяные, некоторые умерли от отравления сивушным маслом, а многие в пьяном состоянии отравления. Я был командирован главным врачом в госпиталь. Вооружённый револьвером я с фельдфебелем отправился в госпиталь. На улицах никого не было. Все опьяневшие солдаты спали непробудным сном. В госпитале я застал несколько фельдшеров, оставшихся в трезвом состоянии и возившимися с опьяневшими ранеными и больными нашего госпиталя. Один фельдшер лежал мёртвым в усыпальнице, отравившийся сивушным маслом. Назначив лечение и сделав указания фельдшерам, я отправился домой. Ночь прошла спокойно для перепуганных граждан города. А утром вновь появились группы пьяных солдат в расчёте продолжить события прошедшего дня. В запасных батальонах были организованны национальные роты. И у нас была рота татар. Офицерам татарской роты удалось уговорить своих подчинённых идти и подавить мятеж. И вот рота татар во главе с командирами в строю двинулась по улицам города, арестовывая бунтующих. Быстро наступил порядок, и страсти улеглись. Такие мятежи с разграблением магазинов и складов в этот период были и в других городах. Солдаты бездельничали, шлялись по городу, заполняли вокзалы, кинотеатры. Кругом и на улицах, и в помещениях было громадное количество подсолнечной шелухи, которую никто не убирал, и она с каждым днём увеличивалась, устилая пол на несколько вершков.

 В казанском кремле там, где теперь располагается военное училище, была расквартирована военная часть. Солдаты со второго этажа, садясь на окна, испражнялись наружу, т.к. уборные были переполнены и их никто не убирал и, соответственно каждому окну, во дворе росли столбы, достигая к концу зимы высоты второго этажа. Такой порядок был в армии в первый год советской власти!

Любопытны так же заметки о состоянии гражданского общества в тот, так называемый «революционный период».

     Торговля дезорганизовалась. Большинство магазинов были закрыты. Ничего нигде купить было невозможно. Кое-как поддерживалась торговля хлебом. На улицах происходили грабежи, и вечером ходить было опасно. Все откуда-то обзавелись оружием и с вечера по всем улицам производилась стрельба. Стреляли где нужно и не нужно. Почему-то палили из револьверов из форточек прямо в воздух. Милиции нигде не было видно. Кварталы охранялись гражданами, несущими дежурство по очереди, но никто не наблюдал за дежурствами, и поэтому порядка не было и сплошь и рядом улицы оставались без охраны. За беспорядки винили, конечно, большевиков и симпатии к ним со стороны преобладающей массы населения не было. Я помню грандиозную манифестацию граждан города Казани, которая состоялась на улицах Казани, когда был объявлен декрет об отделении церкви от государства. Тысячные толпы с антиправительственными лозунгами заполняли улицы Казани, выражая тем антипатию к правительственному постановлению. Конечно, пресса утверждала, что манифестация эта не охватывала все слои общества, что это продукт попов и преданной им группы верующих. Но грандиозность выступления сама говорила за то, что масса выражает свои антипатии власти. Манифестантами были все слои общества, и пожилые и молодёжь, рабочие и интеллигенты, богатые и бедные. Верующие и не верующие.

 В деревню постепенно возвращались демобилизованные и довольные тем, что они вновь у себя. Измученные долгой войной и переживаниями первых дней революции, они отдыхали и в силу наступившей психической реакции не принимали участия в общественной жизни. Кроме того, в тогдашних условиях деревни, демобилизованные недоверчиво, с подозрением относились к политике большевиков в деревне. Начались симптомы гражданской войны. Тогда было стремление у власти расколоть деревню на два враждующих лагеря: бедняков и кулаков. Были организованны комитеты бедняков, которые старались на средства кулаков добыть для бедняков хорошей жизни. По указаниям комитета бедняков у зажиточных крестьян отнимался хлеб, животные и скопленное добро. В комитеты бедняков входили в большинстве лодыри и пьяницы, почувствовавшие, что при советской власти они смогут зажить по-хорошему и безнаказанно за счёт других. В деревне началось недовольство мероприятиями власти. Таким образом, разруха и дезорганизация в городе на первых порах советской власти создали отрицательное отношение к большевикам. Этому же настроению вторила и деревня. Историки революционных событий утверждают, что с первых шагов советской власти преобладающее население было на стороне советской власти, что отрицательное отношение к большевикам было со стороны лишь небольшой прослойки буржуазии в городе и кулаков в деревне. Едва ли это соответствовало истине.

Далее следуют очень интересные свидетельства и описываются некоторые эпизоды Гражданской войны.

     Я был свидетелем прихода чехословацкого корпуса в нашу область (Симбирская губерния, Буинский уезд), когда представители советской власти бежали. В нашем уезде население арестовало некоторых комиссаров и жестоко с ними расправилось. Я был в это время в одном волостном селе, где был арестован бежавший из уездного города, комиссар. Громадная толпа с диким глухим криком, произвела над ним суд. Его волочили по земле и топтали ногами. Измятого, с размозжёнными внутренними органами, дотащили до больницы и потом, довольные сделанным, разошлись по домам. Были в этой толпе и кулаки и бедняки. Это не была кулацкая расправа, это расправа всего недовольного властью населения. В одном из селений нашего уезда общество арестовало председателя сельсовета и его членов, которых живыми зарыли в могилу.

     Недолго были чехи в наших районах. За время их пребывания в нашем городе организовали роту добровольцев для отпора красным на случай их попытки вернуться к власти. Ротой этой командовал молодой прапорщик Жуков. В Симбирске в это же время также поднялись военные части. По распоряжению Симбирска наша рота должна была удалить красных из пределов Буинского уезда. Красные смогли так же создать военные группы, и, расположившись в селе Батырёво, в 40 верстах от Буинска, угрожали белым. И вот произошёл бой между этими группами, окончившийся полным разгромом большевистской группы. Жуков со своей группой подошёл ночью к Батырёву, расположил пулемёты на берегу реки Булы с расчётом расстрелять отступающих по мосту красных. И когда рота Жукова ворвалась с криками в Батырёво, спавшие красные в безоглядке бежали за реку и большинство их погибло на мосту, расстрелянные пулемётами. Оказалось, что у красных преимущественно были латыши и китайцы.