9 января (по ст. ст.) 1897 года родился Владимир Павлович Палей - сын Великого Князя Павла Александровича от его морганатического брака с Ольгой Валерьяновной Пистолькорс (урождённой Карнович), внук Александра II, граф Гогенфельзен (1904), князь (1915); поручик Лейб-Гвардии Гусарского полка, поэт.
Владимир Павлович и родился в России, но детство его прошло во Франции. Володя выучился читать и писать по-французски, по-английски и по-немецки, а позже и по-русски, играл на фортепиано и других инструментах, рисовал.
В 1908 году семья Палей вернулась в Санкт-Петербург и Владимир поступил в Пажеский корпус — военно-учебное заведение для молодых аристократов. Во время пребывания в Пажеском корпусе Володя по-прежнему жадно читал и брал частные уроки живописи и музыки. Примерно в 1910 году юный граф Гогенфельзен открыл в себе призвание к литературе, которое никогда его не покидало, и начал писать стихи.
Первые работы Владимир написал на французском языке, который в то время был ему привычнее. В 1916 и 1918 годах он выпустил два сборника стихов. Большая часть их не издана и хранится в архивах его родственников во Франции и России, равно как и стихи, написанные по-английски.
Владимир был верующим и церковным человеком. Состоял в находящемся под покровительством великого князя Владимира Александровича берлинском православном Свято-Князь-Владимирском братстве, часто посещал богослужения в братском храме в Бад-Киссингене (Германия).
С началом Первой мировой войны Владимир, как многие русские юноши, преисполнился патриотического энтузиазма, который он часто выражал в своих стихах. Однако надежды на быструю победу вскоре исчезли, а Россия, как и другие воюющие страны, оказалась втянутой в нескончаемый, кровавый кошмар. Положение сына Великого Князя не ограждало Владимира от опасностей и жестокости войны. Несколько раз его посылали в опасные разведки, а пули и снаряды постоянно сыпались вокруг него. За храбрость он был пожалован военным орденом Анны 4-ой степени. Кроме того, ему было присвоено звание поручика, и он был очень любим своими соратниками.
Игумен Серафим, также находившийся в это время на фронте, много лет спустя характеризовал его так: "..статная фигура, прекрасные задумчивые глаза, детское простодушие и редкая учтивость моментально вызывали к нему любовь и уважение окружающих".
В окопах Владимир продолжал писать, и наравне со многими стихами о любви и былых воспоминаниях, его поэзия стала отображать страдание и разруху, приносимые войной, самоотверженную работу сестёр милосердия и смерть дорогих собратьев по Пажескому Корпусу. Он также перевёл на французский язык известный поэтический труд Великого Князя Константина Константиновича, «Царь Иудейский». К. Р. пожелал услышать перевод своего произведения, и в апреле 1915 года, когда молодой солдат прибыл домой на побывку, К. Р. пригласил его к себе в Павловск. Великий Князь был уже сильно болен, и красота перевода тронула его до глубины души. Со слезами на глазах он сказал:
«Я пережил одно из самых сильных чувств моей жизни, и обязан этим Володе. Больше я ничего не могу сказать. Я умираю. Я передаю ему свою лиру. Я завещаю ему в наследство, как сыну, мой дар поэта".
Испытания войны оказались необходимы для покаяния. Война оказалась началом личного очищения. Владимир пытался сочетать воинский долг и страсть к литературе. Он по-прежнему много читал, становясь всё более преданным поклонником Пушкина, о чьём трагическом конце написал драму в стихах «Смерть Пушкина». Но всё-таки он предпочитал малые поэтические формы, заполняя страницу за страницей стихами на самые разные темы. Многие из них Владимир посылал домой вместе с письмами, иногда целиком стихотворными.
В ноябре-декабре 1915 года он также сочинил пьесу в трёх действиях «Белая роза». В основном он писал по-русски, но иногда отправлял сёстрам стихи по-французски. В феврале 1916 года он написал стихотворение «Пепельница», проникнутое пессимистическими нотами. Наряду с «Пепельницей» появилось несколько любовных стихотворений. «Но сегодня я снова увидел Её…"...Кем бы она ни была, на протяжении нескольких месяцев она оставалась его Музой.
Владимир Палей был весьма замечательной личностью. Его короткий жизненный путь (1896—1918) явно отмечен Провидением. В лучших произведениях своей короткой жизни он выступает вполне зрелым человеком и поэтом. Богатая одаренность, огромная культура и глубокие, с отрочества, искания духовного смысла бытия позволили ему сразу войти в поэзию с произведениями высоко художественными и современными.
Но вместе с тем, он — человек и поэт своего времени, ему близка поэзия символистов, он любит олицетворения. Он обращается к драматургии и прозе, и имеет склонность к жанру притч.
В целом, поэзию Палея следует отнести к области религиозно-философской лирики. В этом несомненная и особенная ценность его стихов, — он продолжатель лучших и особенных традиций русской поэзии. Хотя многое очевидно навеяно символизмом — да иначе вряд ли могло быть — в своих созерцательных стихотворениях он очень своеобразен. Каждое явление, каждый отдельный предмет способны пробудить в нем глубокие размышления о связи временного и вечного. Каждый предмет может стать символом. Стихи, посвященные глубочайшим проблемам бытия или великим историческим драмам, могут называться "Аметист", "Клавесин", "Пепельница", "Теннис".
Свои мотивы он часто заимствовал из окружающей его жизни. Религиозная тема одна из ведущих в его творчестве, и назначение поэта у него, как у многих поэтов начала века, тесно связано с призванием человека к вечной жизни.В действительности страсти имели место, и в первую очередь труднейшей области личных взаимоотношений и исканий идеального женского образа, как это свойственно почти каждому молодому человеку. Но говоря о своих чувствах, о борениях, охватывающих юное сердце, Палей никогда не опускается до вульгарности. Вся его лирика проникнута чередованием надежд и разочарований в жизни, где встречаются и ошибки.
Но не следует думать, что поэзии Палея свойственны унылая разочарованность и бегство от жизни. Он, на деле, жизнерадостный молодой человек, любит природу, свой народ, ценит светлые впечатления.
Сколько бы ни обращался Палей к красотам мира и соблазнам жизни, он видит жизнь через призму сильного религиозного чувства. Он показывает, что без веры в Бога жизнь бессмысленна.
Нараставшие испытания все более обращали сердце к Богу.
Истинная культура всегда исторична и всегда связана с прошлым. Частое обращение к прошлому характерно и для Палея. В предреволюционное и революционное время он внимательно всматривается в прошлое монархий. И удивительно, его неоднократно привлекал трагический образ Марии Антуанетты, уже начиная с 1914 года. Неявные предчувствия трагической судьбы своего рода постепенно обретают более определенные очертания. В мае 1917 года он вкладывает в уста казненной королевы как бы пророчество...
По призванию поэт, Палей по происхождению должен был служить Отечеству, Престолу, Алтарю в воинском звании. Не чувствуя личного особенного влечения к военной карьере, он без всяких сомнений начал свою службу и принимал участие в войне 1914 года. "Война показала всю необходимость и все доблестные стороны военного дела, но это не значит, что эта карьера — единственная," — пишет он родителям в 1916 году. Но независимо от избрания пути, Палей, как истинно русский человек — глубокий патриот. Основной период его творчества падает на военные и революционные годы. И его патриотизм, конечно, христианский, любовь к Родине основана на вере во Христа, как на прочнейшем основании и личной, и народной жизни. Мучительной болью за судьбы Родины, за ее будущее навеяны "Песни скорби и надежды".
Пройдет менее трех лет, и не в жестоком, но честном бою, а от рук гнусных убийц он примет конец, и чуждый страстям и кручинам, прославит волю Божию.
Наступила революция. В стихах Палея встречаются удивительно прозорливые строки. Тернистый путь продолжается. Может быть, рассвет наступит. Когда — неизвестно. В приходе революции Палей увидел приближение Антихриста.
И все же поэту, как и большинству его современников, в той или иной мере было свойственно наивное отношение к происходившему. В сознании Владимира Палея существовало странное, но, увы, весьма типичное для многих людей этого круга смешение преданности тысячелетнему монархическому строю России с надеждой на какую-то "новь", на какие-то реформы, которые внесут в русскую жизнь что-то замечательное.
Владимир Палей в тот момент не очень понимал трагическое положение государя, который по существу один видел историческую безвыходность положения России. Он не знал, что еще задолго до 17-го года св. Иоанн Кронштадтский предсказывал приход жестоких и кровавых правителей за отсутствие веры и покаяния в русском народе. Не знал он и слов оптинского старца св. Амвросия о том, что "русский корабль будет разбит". Покаяние могло спасти, но никто и слушать не хотел святых, говоривших об этом. ьТем не менее, своим острым аналитическим умом он понимал неизбежность жестокой власти при все возрастающем растлении народной души.
При всей серьезности своих исканий Палей продолжает, несмотря на революцию, вести, как бы по инерции, светскую жизнь, пишет не только религиозные, но и вполне светские стихи, которые читает в своем кругу. Он весьма дорожит мнением просвещенных слушателей. Так, он тщательно отделывает небольшую поэму "Сафо". Общество надеялось, что все уляжется, революционный порыв пройдет. Но буря нарастала.
Весной 1918 года в соответствии с ленинским планом уничтожить "всю великую ектенью" (выражение Нечаева) Владимир Палей был арестован и сослан. Промысел Божий вел к мученическому концу избранного человека, далекого от политики и виновного лишь в том, что он родился племянником православного царя. Тюремное заключение в Напольной школе в Алапаевске было последним этапом приготовления к восхождению на небо молодого воина и поэта, с детства ощущавшего тоску по небесному. Там он вместе со своими близкими встретился и вступил в духовную схватку со зверем, пришествие которого он ранее так ясно ощутил. Там он получил высокий духовный пример святой великой княгини.
Свои дни он окончил 18 июля 1918 года на дне шахты в Алапаевске вместе с преподобномученицей великой княгиней Елисаветой Федоровной и другими своими родственниками.
Чудовищное зверское злодеяние, одно из звеньев бесконечных расправ, совершилось. Зло, казалось, безраздельно торжествовало. Но победа оказалась фикцией. Православие в России вновь светит всему миру. Прославлено множество святых и среди них — преподобномученица великая княгиня Елисавета. Строятся храмы. Издаются мудрые книги, в том числе стихотворения Владимира Палея. Принесенные жертвы не были напрасными. Россия живет, идет великая духовная брань и в ней участвует князь Владимир Палей, воин и поэт.
Лучшие произведения Палея по силе и красоте не уступают великим поэтам "серебряного века", а по нравственной чистоте он и выше многих. Блистательное творчество юного князя — героя и мученика — получило признание.
Князь ВЛАДИМИР ПАВЛОВИЧ ПАЛЕЙ, родившийся в 1897 году, был сыном Вел. Князя Павла Александровича и его супруги Княгини Ольги Валериановны ПАЛЕЙ.
Детство он провел во Франции с родителями и двумя младшими сестрами. Он рано проявил артистические способности. Играл на рояле, рисовал, увлекался театром, но больше всего его привлекала поэзия.
15-ти лет он поступил в Пажеский Е.В. Корпус и жил у воспитателя поковника ФЕНУ, с которым его связала глубокая дружба. Он возвращался домой на Рождественские, Пасхальные и Летние каникулы. Каждый его приезд вносил невыразимую радость. Он любил шутить и даже поддразнивать, но, вместе с тем, был внимателен, ласков и нежен.
В 1914 году, из-за войны, ускоренным выпуском он был произведен в корнеты в Гусарский Его Величества полк. Война конечно произвела на него ужасающее впечатление, но он исполнил свой долг и был награжден темляком Св. Анны 4-й степени «За храбрость». Солдаты настолько его любили, что неоднократно, прежде чем он мог опомниться, ложились на него в окопах, чтобы предохранить от взрывов шрапнелей.
Его морально поддерживала страсть к поэтическому творчеству, и каждую свободную минуту он посвящал ему. Большинство стихов были помещены в первом сборнике его стихотворений, изданном в начале 1915 года.
Драма «Князь Иудейский», написанная Вел. Князем Константином Константиновичем, произвела на него большое впечатление. Он увез книгу с собой на фронт и перевел на французский язык. При первом отпуске он с родителям поехал в Павловск, чтобы прочесть перевод автору. Сначала К.Р. настроен был несколько скептически к произведению 18-ти летнего поэта, но постепенно выражение его лица менялось, и под конец у него были слезы на глазах. Он попросил дать знать в Париж, что он отныне не ищет больше переводчика и, обернувшись к Владимиру Павловичу, добавил:
«Я испытал сегодня благодаря тебе одно из самых глубоких душевных переживаний. Я скоро покину этот мир, — я передаю тебе свою лиру. Я тебе завещаю ее, как если бы ты был моим сыном».
Владимир Павлович мечтал, когда настанет мир, в одном из парижских театров поставить эту замечательную драму. Но, увы, этот преревод пропал во время Революции. Также, как и Сборник № 3 его стихов, готовый к печати, из которого сохранились лишь две поэмы, переписанные друзьями.
Настала революция со всеми притеснениями, унижениями, обысками, домашним арестом и постоянными угрозами — но поэт жил с родителями, сестрами, и впятером, поддерживая друг друга, жизнь была еще терпима. Все, кто знали Князя Палея, были им очарованы, а сестры его просто обожали. Он уделял им много времени. Читал им свои стихи и произведения разных авторов. Он привозил им с фронта короткие французские пьесы в стихах, учил их играть и сам рисовал костюмы и декорации. Он сыграл в их жизни незабываемую роль.
Но настал ужасный 1918 год! В марте комиссар УРИЦКИЙ, принуждал всех членов «бывшей царской Семьи» и тех, кто был причастен к ней, явиться в Чека. Княгине Палей удалось, благодаря медецинским свидетельствам, временно спасти мужа от этой угрозы, но, несмотря на все старания, не смогла отстранить ее от сына. Владимиру Павловичу пришлось явиться к Урицкому. Возможно, что взглянув на красивого и даровитого юношу, он захотел его спасти от ужасной участи, что его ожидала. Но что мог придумать изврег его породы? Он предложил Князю Палею отказаться от своего отца!
«Если вы подпишете этот лист, вы будете немедленно свободны. Иначе вы подпишете другой, и это — ссылка!»
Владимир Павлович ответил:
«А вы бы отказались от своего отца?» и подписал второй лист, то есть приказ о ссылке.
Когда он вернулся домой, все, конечно, одобрили его ответ, но были в отчаянии при мысли о разлуке с ним.
Перед отъездом он успел всем раздать 2-й Сборник своих стихов, только что вышедший из печати. 4 апреля 1918 года он уехал с Вел. Князем Сергеем Михайловичем и тремя сыновьями Великого Князя Константина Константиновича, Князьями Иоанном, Константином и Игорем.
Первым местом ссылки оказался гор. Вятка. Узников там поместили в реквизированном для этого доме. Там жилось ещё неплохо. Они могли выходить и писать свободно. Князь Палей там нашел старинное и редкое издание Лермонтова и очень этому обрадовался, ибо желал посвятить поэту драму в стихах. Он то развлекал всех своими шутками и прибаутками, то внезапно умолкал и уходил писать. Через некоторое время возвращался и читал только что написанные стихи.
Он делил комнату с Вел. Князем Сергеем Михайловичем, очень с ним подружился и писал о нем умилительные отзывы.
Семья его жила еще в Царском Селе и ожидала его писем.
В конце апреля ссыльные были перевезены в Екатеринбург, где находилась Царская Семья. Владимир Павлович описывал родителям, как он бродил вокруг Ипатьевского дома. Его высокий палисадник и окна, обклеенные газетами, не позволяли взглянуть на кого-либо из Семьи. В Екатеринбурге была к ним присоединена Вел. Княгиня Елизавета Феодоровна с двумя монахинями.
18 мая, в телеграмме, посланной его сестре ИРИНЕ, Владимир Палей сообщал, что их всех перевозят в АЛАПАЕВСК, что окончательно привело семью в отчаяние. Там условия резко изменились. Их поместили в местную школу, где грязь была невероятная — Князья сами должны были скрести пол!
Скоро им запретили выходить в сад, окружающий школу, и, несмотря на дикую жару, они вынуждены были сидеть взаперти. У них отняли все одежды, оставив лишь одну смену белья. Письма Владимира Павловича стали более редкими. Он старался посылать их с оказиями. В одном из последних он писал матери:
«Все, что меня ральше увлекало: блестящие балеты, современные картины и музыка, все это мне кажется теперь бесцветным и бесвкусным. Я жажду Истины, лишь Истины, Света и Добра!».
Господь видимо готовил его молодую душу к переходу в иной мир!
Ночью с 17 на 18 июля 1918 года им велено было одеться и сказано, что их перевозят в другую местность, но чтобы они оставили багаж. Они, конечно, поняли, что их ожидает. Их посадили в коляски и увезли примерно на 12 километров в лес. Всю дорогу они читали молитвы и пели псалмы. Место назначения оказалась угольная шахта, из которой уже давно ничего не добывали, и куда их бросили живыми одного за другим, засыпав землей и камнями.
Так погибли невинные жертвы кровавого режима и среди них поэт 21 года, которому литературные критики предсказывали, что настанет день, когда Россия будет им гордиться. Увы, эти пророчества не осуществились. Его искалеченное тело лежало на дне глубокой шахты!
Княгиня Ирина Павловна
Одно из стихотворений Князя Владимира Павловича Палей
Мы все таим в душе свой мир необычайный,
Где сказка и любовь сплетаются в одно,
Где счастье не дивит нас, словно гость случайный,
Тот мир, где быть царем невольнику дано.
Все то, что попрано насмешкою людской,
В тот мир перенесли мы грустною рукой.
Как светел этот край, заветный наш алмаз!
Как этот уголок хорош в своей печали!
В нем все правдивое, за что отвергли нас,
В нем все прекрасное, о чем мы умолчали...
И там, над жертвами людей, плывете вы,
О, грезы — облака душевной синевы!
Так, угнетенная, душа светлей и чище
Становится подчас лишь для самой себя,
И каждый человек — незримое кладбище
Того, с чем он пришел, надеясь и любя.
Сентябрь 1916 г.
lll@srd.sinp.msu.ru
В Добровольческих войсках вместе с взрослыми воевали и дети, подростки, по большей части курсанты кадетских училищ. Когда генерал барон Петр Николаевич Врангель возглавил армию, он распорядился собрать разбросанных по боевым частям кадет, вывести из боев с тем, чтобы продолжить учебу в сводном Крымском Кадетском Корпусе. Вместе с войсками кадеты переместились в Сербию, где кадетские корпуса продолжали действовать. Там учился и А.Г. Лермонтов, который высоко ценил кадетское братство .
Выпускники русских корпусов в Югославии - последние представители Белого Движения. Разбросанные по всему миру, они не теряют связи между собой, собираются на ежегодные встречи и издают свои журнал "Кадетская перекличка". Несколько номеров этого журнала А.Г. подарил мне при первой встрече. Читать его интересно и печально - в каждом номере сообщения об ушедших из жизни кадетах.
Я понимаю, что есть специалисты - историки, которые знают больше и расскажут лучше, но и мне эта страница нужна.
История помнит имена великих или видных. Большинство кадет попало за границу в детском возрасте, они только мечтали о подвигах во имя России и умирали известными только узкому кругу друзей. От них остаются лишь скупые строки некрологов. Я начал перегружать эти строки со страниц журнала "Кадетская перекличка". Журнал этот в России - редкость, а в интернет забредают чаще, чем в библиотеки, особенно молодые. МАРТИРОЛОГ этот буду по мере сил ее расширять, и буду рад, если кто-нибудь сможет в этом помочь.
Журнал «Кадетская перекличка» был основан в 1971 году Кадетским Объединением в Нью-Иорке. Вначале он выходил три раза в год, в размере около 100 страниц. Позднее этот журнал выходит ежегодно, в размере около 360 страниц, из которых около 16 страниц – цветные фотографии. Последний номер, № 80, вышел в 2009 году.
Во втором номере журнала, его первым редактором было указано, что «Кадетская перекличка» будет иметь главным образом «историческо-литературное содержание». Затем второй редактор журнала уточнил, что «Кадетская перекличка» является «органом русской национально-патриотической мысли» (№ 51).
Все 80 номеров журнала, вышедшие за 38 лет его существования, являются ценной и незаменимой летописью не только кадетского движения, его Съездов и его решений, Резолюций и Обращений, но также и верным отражением идей, мыслей, надежд и упований Русской Белой Эмиграции. Будущий исследователь русской истории ХХ века никак не сможет обойтись без коллекции «Кадетской переклички».
Первым редактором журнала был П. В. Олферьев, вице-унтер-офицер 14-го выпуска I РВКККК (Первого Русского Великого Князя Константина Константиновича Кадетского Корпуса) и председатель Нью-Иоркского Кадетского Объединения. Затем, с 1978 по 1992 год, редактором был Н. В. Козякин, кадет 8-го выпуска Крымского Кадетского Корпуса. С 1992 года по 2002 год редактором был А. Б. Иордан, вице-фельдфебель 21-го выпуска I РВКККК и вице-председатель Кадетского Объединенния в Нью-Иорке. После кончины А. Б. Иордана, редактором стал Игорь Николаевич Андрушкевич, кадет 26-го выпуска I РВКККК и председатель Кадетского Объединения в Аргентине.
После того, как КП перестала существовать, Игорь Николаевич продолжает благородное подвижничество, издавая и рассылая по миру "Электронные Кадетские Письма".
|
