Князь Пётр Андреевич Вяземский. Стихи.

Князья Вяземские принадлежали к роду Рюрика. Сын действительного тайного советника, Нижегородского и Пензенского наместника, сенатора. Одно время в юности воспитывался в семье Николая Михайловича Карамзина. Участвовал в Бородинском сражении в чине поручика. Спас от смерти генерала Бахметева, за что был награждён орденом св. Владимира 4 степени с мечами и бантом. Князь знал многих прославленных литераторов своего времени, в первую очередь, конечно, Александра Сергеевича Пушкина. 

В стихотворении «Англичанке» автор пишет об умной и образованной женщине, которой нравится русское искусство и русская культура. Россия во все времена была конкуренткой и соперницей Великобритании на мировой экономической и политической арене. В нас – в русских – англичане стреляли и ядрами, и пулями. Они устраивали нам всякие гадости, пользуясь дипломатическими и экономическими каналами. Англичане и их бастарды американцы – это наши вечные враги. Но среди образованного слоя англо-сакского общества встречаются единичные нормальные люди. Им нравится «русский напев» «чистосердечный и прямой». Автор исключительно удачно, метко подбирает эпитеты, чтобы изобразить русский язык и русских людей. Мы, действительно, простодушные и добрые, могущие поделиться последним куском хлеба с бедным и убогим и даже с врагом. Мне мама не раз рассказывала, как в 1946 году по Новосибирску (по городу, где она жила тогда) гнали колонны пленных немцев на работы. Простые русские бабы подавали им, кто что мог. Кто краюху чёрствого хлеба, кто какие-то овощи или фрукты. Наш народ так чудовищно пострадал от немецких фашистов, но наши люди не злопамятны: они дают бывшим врагам милостыню, хотя ведь, наверняка, у всех этих сердобольных женщин погибли на фронте мужья, сыновья, братья…

Даже некоторые англичане любят Россию. А вот многие бандеровцы её ненавидят. Они зазомбированы западной пропагандой. В большинстве своём деревенские жлобы и оборванцы, они не понимают величия прекрасной империи, имя которой Россия. Немецкие фашисты во время Второй Мировой войны относились к бандеровцам с величайшим презрением. А мы – русские Украины – тем более их презираем. Ведь галицкие нацисты – это мелкие холуи Запада. Я буду даже с меньшим презрением относиться к их хозяевам, видя в представителях западной цивилизации силу и некое традиционное начало, чем к бандеровцам. Господину, даже, если он враг, всегда оказывается большое почтение, чем его рабу. 

Раб всегда бездумно и глупо копирует манеры своего хозяина. Он всегда заимствует у него обычаи в гипертрофированном виде. Если господин, например, немножко, гомосексуал, то раб непременно будет на все 100 процентов гомосексуалом. И даже на все 300 процентов! Только бы угодить своему господину… И недаром, в Галиции гомосексуальность – это сейчас чрезвычайно модное явление, особенно в среде нацистско настроенной богемы… Среди галицких нацистов практически вся писательская верхушка – это гомосексуалы… 

Поэзия князя Вяземского для нас ценна тем, что это стихотворство очень высокого качества. Его стихи истинно талантливы, в них высокая культура и нравственность!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Англичанке.
Когда, беснуясь, ваши братья
В нас шлют и ядра, и проклятья,
И варварами нас зовут, —
Назло Джон-Булю и французам,
Вы, улыбаясь русским музам,
Им дали у себя приют.

Вы любите напев их стройный,
Ум русский, светлый и спокойный,
Простосердечный и прямой.
Язык есть исповедь народа:
В нем слышится его природа,
Его душа и быт родной.

Крылова стих простой и сильный
И поговорками обильный
Вы затвердили наизусть.
Равно и Пушкина вам милы —
Мечты, стих звучный, легкокрылый
И упоительная грусть.

Умом открытым и свободным
Предубежденьям лженародным
Не поддались вы на заказ,
И, презирая вопли черни,
В наш лавр не заплетая терний,
Не колете нам ими глаз.

Вы любите свою отчизну,
Другим не ставя в укоризну,
Что и у них отчизна есть.
Вам, англичанке беспристрастной,
Вам, предрассудкам неподвластной, —
Признательность, хвала и честь.

Боясь, чтоб Пальмерстон не сведал,
И вас за руссицизм не предал
Под уголовную статью,
Украдкой варварскую руку,
Сердечных чувств моих в поруку,
Вам дружелюбно подаю.




Мирра Лохвицкая. Стихи.

Настоящее имя Мария Александровна Лохвицкая. Родилась в Санкт-Петербурге в семье крупного юриста. О её творчестве был высокого мнения Иван Алексеевич Бунин. Поэтесса была близкой подругой Константина Бальмонта. К её роду принадлежал один белый генерал. Поэтесса считается матерью-основательницей «женской» поэзии в России. Хотя она и не нашла общего языка со многими авторами того времени, особенно с Зинаидой Гиппиус, поэтесса заслуживает уважения как явно талантливая и самобытная литературная личность. После переворота 1917 года г-жа Лохвицкая была напрочь забыта. Уже в новой России интерес к её творчеству возродился. Сейчас её многие считают прямой предшественницей Анны Ахматовой и Марины Цветаевой.

Я уверен, что в середине 21 века стихи поэтессы станут русским читателем цениться выше, ибо в них присутствует чистая, страстная, неподдельная любовь женщины к мужчине. В свете последних событий, когда гомо-фашизм и фемино-фашизм поднимают свою змеиную голову, творчество Мирры Александровны придётся как нельзя кстати. Поэзия этой прекрасной русской женщины должна послужить делу укрепления русских традиций и государственности. И недаром, профессия литератора – это самая державообразующая профессия из всех существующих. Пусть поэтесса, находясь сейчас в лучшем из миров, порадуется тому, что её стихи снова будут подняты на щит: современными читателями и современным литературоведеньем.

Её стихи пышут жаждой любви. Но в реальной жизни Мирра Александровна такой не была. Она была очень замкнутым и необщительным человеком. Занималась в семейном кругу хозяйством, мужем и детьми. 

Поэтесса умерла очень мучительно в тридцать шесть лет. Последние двое суток своей жизни она была без сознания и под действием сильных обезболивающих препаратов. Причина смерти: по одним данным чахотка, по другим какие-то нервно-психические расстройства. 

В стихотворении, которое приведено ниже, поэтесса воспевает мужчину и любовь между мужчиной и женщиной. В её стихотворении явно чувствуется жажда любви, жажда горячих душевных и телесных отношений. Стихотворение написано вполне профессионально. В нём чувствуется высокий уровень литературной и языковой культуры. Видно, что автор была умной и образованной женщиной. А к тому же, красивой. У неё было всё, что надо для счастья. Но умерла она слишком рано… Такова судьба всех настоящих поэтов.
Павел Иванов-Остославский.


Гимн возлюбленному.
Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.

За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.

Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня.
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты? Слышишь ли меня?

Помня клятвы незабытые — 
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.

Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелья отстегнуть,
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, — 

Сбросить бремя жизни тягостной,
Прах тернистого пути.
О, мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!

Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.

Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.

Я войду в твой храм таинственный,
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!

Стихи Владимира Щировского.

Владимир Евгеньевич Щировский погиб на фронте в 1942-м году. Сын сенатора, потомственный дворянин. Он был талантливым русским поэтом, который был знаком лично со многими авторами, создавшими «Серебряный Век» русской поэзии. Его супруга – Екатерина Николаевна Рагозина – была талантливой писательницей, создавшей две чудных мемуарных повести «Маленькая Катенька» и «Маленькая Катенька-2». Родной сестрой Екатерины Николаевны являлась Александра Николаевна в замужестве графиня Доррер – тоже интересная писательница. Её перу принадлежит книга воспоминаний «Это я, Господи!».

Графиня Александра Николаевна мне немало рассказывала о своём давнишнем знакомце Владимире Щировском. Он был необычайно интересным собеседником и даровитым автором. Он учился в литинституте им. Горького в Москве, но был отчислен от туда за «социально чуждое происхождение». Он вёл богемный образ жизни – как и полагается настоящему поэту. Накануне Великой Отечественной войны у него обострился аппендицит. У него было право не идти на фронт. Но он пошёл. Попал в медсанбат толи по ранению, то ли из-за очередного приступа аппендицита. Когда начался немецкий авианалёт, его госпитать начали спешно эвакуировать. Его и ещё нескольких раненых солдат положили в кузов полуторки и машина понеслась на полной скорости в тыл. Однако, фашистские самолёты настигли грузовик, где лежал поэт, и разбомбили его. Владимир Щировский погиб. От него не осталось даже могилы… Вот такой более, чем печальный рассказ поведала мне графиня Александра Николаевна.

Вообще же, моя семья больше знала Дорреров и Наседкиных. Щировских мы не знали вовсе. Юрий Наседкин был сразу после войны главным архитектором Херсона, а мой дед по материнской линии был заместителем гендиректора Херсонского ХБК по капстроительству. Так что они, без сомнения, знали друг друга.

Самая яркая и образная метафора у автора: «И зеницами Лесбии гляните вы». Я так и представляю древнегреческую статую, стоявшую когда-то на острове Лесбос. У неё не глаза, а зеницы: мёртвая мраморная имитация глаз. Она, как камень, холодна и неприступна для мужчин. Ведь она изваяние… Есть в этом образе что-то гордое, женственное, красивое… Да… Таких женщин я в своей жизни тоже встречал. Автор тут явно намекает, что те женщины и девушки холодны к мужчинам, которые являются лесбиянками. Только полная лесбиянка может быть равнодушна к ухаживаниям настоящего мужчины, но ведь таких равнодушных представительниц «слабого» пола сейчас подавляющее большинство… Значит, все они лесбиянки?.. Плохо и стыдно девушкам быть лесбиянками, ибо они совершают демографическое преступление против своей семьи и своего народа. Они – пособницы врага.

Во многих стихах Владимира Щировского присутствует ощущение пошлости и убогости жизни в Совдепии. В стихотворении «Танец бабочки» автор рисует бесконечно пошлую и какую-то плоскую картину советского быта. Автор перечесляет символы довольства, которые ему надоели: «котлеты скушаны», «ногти дам», «штаны нерях». В этих строчках так и чувствуешь пошленькую атмосферу коммуналки довоенных времён. Разговоры на бытовые, совершенно пустые и бесплодные темы… Дава скачет, рояль врёт на басах, а серое человечество крупно и грубо шутит в темноте… Слово «крупно» как нельзя лучше и образнее передаёт дух этих шутов, наверняка похабных, циничных и злых… Пролетарии забавляются… Но отверженная ижица лезет в азбуку силком. Ижица здесь (подобно контрреволюционной яти) – это деталь-символ старой дореволюционной России с её изящными дворянскими раутами и аристократическими балами, которые, конечно, не сравнятся с сомнительными фуэте третьесортной деревенской плясунью… В конце стихотворения поэт называет балерину бабочкой, которая сдавая свой наряд с крыльями костюмерше, как бы умирает, выходит из образа прекрасной бабочки-незнакомки и превращается в обыкновенную девку. Девушка, которая ещё минуту назад была мотыльком идёт на танцплощадку, где будет танцевать грубые танцы под аккомпанемент гармониста… Вот такое перевоплощение…

Стихотворение «Танец души» написано примерно за год до трагической кончины поэта. Этот стих является как бы духовным завещанием всем тем, кто останется жить. Автор вспоминает в нём историю своей души: душа родилась, потом росла, потом с нею происходили различные случаи. То она женилась, то ростила детей, то старела и чувствовала одиночество. В этом стихотворении у Владимира Щировского сработало гениальное предвиденье, свойственное только настоящим поэтам. Вот пророческие строки: «Крепкое Нечто с нездешнею силою Стукнуло, кинуло в тартарары… ». Владимир Евгеньевич за год до смерти предсказал её обстоятельства: фашистская бомба попала в автомобиль, где находился раненный и больной поэт… В момент смерти ему было 35 лет… Но души истинных поэтов не умирают, они, просто, уходят к звёздам… После смерти душа лирического героя этого стихотворения залетела в глаз к Марусе простой, но красивой узорчатой снежинкой… И там, наверное, растаяла… Что ж, залететь в глаз к молоденькой девушке и там растаять: быть может, это совсем неплохая судьба для неординарной поэтической души…

Творчество поэта-фронтовика Владимира Щировского навсегда останется в сокровищнице русской поэзии 20-го века.
Павел Иванов-Остославский.


Танец бабочки

Кончен день. Котлеты скушаны, 
Скучный вечер при дверях, 
Что мне песенки Марфушины, 
Ногти дам, штаны нерях?

Старый клуб отделан заново 
- На концерт бы заглянуть: 
Выедет Галочка Степанова 
И станцует что-нибудь.

Дева скачет, гнется ивою, 
Врет рояль - басы не те. 
Человечество шутливое 
Крупно шутит в темноте.

И на мерзость мерзость нижется, 
И троится мутный ком. 
И отверженная ижица 
Лезет в азбуку силком.

Но я верю, что не всуе мы 
Терпим боль и борем страх 
- Мотылек неописуемый 
В сине-розовых лучах.

Чучело седого филина 
Не пугается обид, 
Но булавкою пришпилена 
Бабочка еще дрожит...

Что ж, кончай развоплощение, 
Костюмерше крылья сдай. 
Это смерть, но тем не менее 
Все-таки дорога в рай.

Выходи в дорогу дальнюю 
- Вечер шумен и игрист 
- На площадку танцевальную, 
Где играет гармонист.



Танец души

В белых снежинках метелицы, и инее 
Падающем, воротник пороша, 
Став после смерти безвестной святынею 
Гибко и скромно танцует душа.

Не корифейкой, не гордою примою 
В милом балете родимой зимы 
Веет душа дебютанткой незримою, 
Райским придатком земной кутерьмы.

Ей, принесенной декабрьскою тучею, 
В этом бесплодном немом бытии 
Припоминаются разные случаи 
- Трудно забыть похожденья свои.

Все, - как женилась, шутила и плакала, 
Злилась, старела, любила детей 
- Бред, лепетанье плохого оракула, 
Быта похабней и неба пустей...

Что перед этой случайной могилою 
Ласки, беседы, победы, пиры? 
Крепкое Нечто нездешнею силою 
Стукнуло, кинуло в тартарары.

В белом сугробе зияет расселина 
И не припомнить ей скучную быль 
- То ли была она где-то расстреляна, 
То ли попала под автомобиль?

Надо ль ей было казаться столь тонкою,
К девам неверным спешить под луной, 
Чтоб залететь ординарной душонкою 
В кордебалет завирухи ночной?

Нет, и посмертной надежды не брошу я, 
Будет Маруся идти из кино, 
Мне с предновогодней порошею 
В очи ее залететь суждено... 
1 января 1941 г.





«Я стремлюсь к роскошной воле… » и «В ночи, когда уснёт тревога… » Александра Блока.

Эх, дорогой Александр Александрович, Вы же для меня – отец родной! У Вас я учился поэтическому мастерству и вдохновению! Так почему бы не возложить свои вещие персты на живые струны своей литературно-критической лиры и не воспеть Ваш литературный гений и ум?!

В стихотворении «Я стремлюсь к роскошной воле… » автор восторгается летней природой. Его восхищают сочные и пышные травы. Василёк, пшеница и другие прекрасные полевые растения возбуждают в его душе чувство прекрасного. Он любуется раздольем, простором, свободой. Городской человек вырвался в поле, дышащее на него своими терпкими ароматами! Это ли не прелесть!? Оканчивает своё стихотворение он фразой о том, что лирический герой увидел что-то в густой траве в тумане. Он сорвёт этот цветок незамеченный кем-то другим. 

В этом стихотворении, на мой взгляд, есть одна логическая огреха: начинает он его от имени альтер эго, находящегося в полном одиночестве. В последней строфе лирический герой автора обращается к кому-то. Он уже вдвоём с кем-то? Тогда почему присоединение второго персонажа осталось вне драматургических построений? А может быть, автор обращается к читателю фразой «Ты не видишь там, в тумане, я увидел – и сорву!»? Если это обращение к читателю, тогда никакой огрехи нет. Всё верно. Эта, последняя, фраза попахивает каким-то нарочитым псевдо-нахальством. 

В стихотворении «В ночи, когда уснёт тревога… » автор продолжает тему природы и отдыха на её лоне, поднятую в первом стихе. В этом поэтическом полотне воспевание природы соединяется с воспеванием женщины. У нас – у поэтов-символистов - ведь как: мы видим Прекрасную Незнакомку во всех и во всём, даже в природе. Данная поэтическая вещица написана ранним Блоком. В ней явно прогладывает юношеская увлечённость, способность очаровываться и любить. Это всё качества юной, ещё не изгаженной прозой жизни, души. Данное стихотворение в какой-то мере является неким прологом к «Незнакомке», которую автор напишет несколькими годами позже. Что все скорби и печали этого мира, когда так красиво румянится закат?! Что нам боль и невзгоды, когда облака на небе такие красивые, как будто, эту картину нарисовал сам Бог?! Что там смерть наша собственная и смерть близких, когда можно напрямую говорить с Царицей Вселенной, являясь камертоном её вездесущей божественной воли?! Прими, Царица, от нас кубок пенного вина, и будь счастлива красотами этого мира, так же, как мы!
Павел Иванов-Остославский.


Эпиграф: «Там один и был цветок, 
Ароматный, несравненный... »
Жуковский
Я стремлюсь к роскошной воле, 
Мчусь к прекрасной стороне, 
Где в широком чистом поле 
Хорошо, как в чудном сне. 
Там цветут и клевер пышный, 
И невинный василек, 
Вечно шелест легкий слышно: 
Колос клонит... Путь далек! 
Есть одно лишь в океане, 
Клонит лишь одно траву... 
Ты не видишь там, в тумане, 
Я увидел — и сорву!

* * *
В ночи, когда уснет тревога, 
И город скроется во мгле — 
О, сколько музыки у бога, 
Какие звуки на земле!
Что буря жизни, если розы 
Твои цветут мне и горят! 
Что человеческие слезы, 
Когда румянится закат!
Прими, Владычица вселенной, 
Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба 
Последней страсти кубок пенный 
От недостойного раба!

«В день смерти Гоголя… » Николай Некрасов.

Данное стихотворение Николай Алексеевич Некрасов посвятил Николаю Васильевичу Гоголю. Здесь один великий писатель говорит о другом великом писателе. Причём, заметьте, дорогой читатель, Некрасов говорит о Гоголе с восхищением, с пониманием и с полным признанием его заслуг со своей стороны. В писательской среде такое полное одобрение – большая редкость. Литераторы, особенно захолустные и бездарные, это бесконечно озлобленный народец. Они мнят себя гениями, не замечая того, что патологически бездарны, филологически безкультурны и неинтересны никому, кроме, как самим себе. По этому стихотворению сразу видно, что Некрасов был велик и как литератор, и как человек. Он признал гением своего великого собрата! Это ли не признак гениальности?! Вот почему маленькие деревенские бумагомаратели в наше время злы, как волки, на своих талантливых собратьев: они бездарны. А бездарь никогда не дойдёт до такого уровня талантливости, ума и благородства, чтобы признать автора, который способнее его. Вот этим, кстати, и проверяется писатель или поэт на «вшивость», как говорится. Можно не признать талантом бездаря. Это нормально. Но, когда бездарь не признаёт таланта талантом, это только усиливает бездарность бездаря в глазах истинно интеллигентного общества. Извините за каламбур. И недаром, в художественной среде есть такая часто употребимая пословица: «Талантам надо помогать, а бездарности пробьются сами!». Это - истинная правда!

В данном стихотворении автор пишет, что Гоголя любил народ за его ядовитые сатиры. Однако, его и ненавидели многие. И это не удивительно. Серый и ничтожный обыватель только сильнее ненавидит и презирает того, кто знает ему истинную цену и кто говорит ему правду в лицо. Подлецы и жалкие людишки объявляют такому писателю войну. Им легче кого-то затравить или даже убить, чем измениться в лучшую сторону, чем покаяться и признать свои пороки. Такова психология человека вообще и особенно современного человека. 

Истинному поэту главным одобрением может служить только суд собственной совести и собственного эстетического чувства. Кроме того, для него важна оценка его творчества интеллигентным читателем. Собратья-литераторы всегда отнесутся к твоему творчеству не одобрительно. Всегда найдут на ровном месте, за что «укусить». Придираться без всякого повода всегда легко. Ну, а причина этих придирок всегда одна и та же: безумная зависть менее способного к более способному. Николай Некрасов избежал завести к Николаю Гоголю. Это и понятно: они оба были гениями. Что же им делить? Вопрос, конечно, риторический.
Павел Иванов-Остославский.

В ДЕНЬ СМЕРТИ ГОГОЛЯ
Блажен незлобивый поэт, 
В ком мало желчи, много чувства: 
Ему так искренен привет 
Друзей спокойного искусства;
Ему сочувствие в толпе, 
Как ропот волн, ласкает ухо; 
Он чужд сомнения в себе — 
Сей пытки творческого духа;
Любя беспечность и покой, 
Гнушаясь дерзкою сатирой, 
Он прочно властвует толпой 
С своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему .
При жизни памятник готовят...
Но нет пощады у судьбы 
Тому, чей благородный гений 
Стал обличителем толпы, 
Ее страстей и заблуждений.

Питая ненавистью грудь, 
Уста вооружив сатирой, 
Проходит он тернистый путь 
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы: 
Он ловит звуки одобренья 
Не в сладком ропоте хвалы, 
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь 
Мечте высокого призванья, 
Он проповедует любовь 
Враждебным словом отрицанья,—
И каждый звук его речей 
Плодит ему врагов суровых, 
И умных и пустых людей. 
Равно клеймить его готовых.
Со всех сторон его клянут, 
И, толпы, труп его увидя, 
Как много сделал он, поймут, 
И как любил он — ненавидя!
1852