Философская поэзия
Посвящается Местоблюстительнице Престола Рюриковичей, Светлейшей Княжне Юлии Васильевне Волконской.

Шумя, о берег бьются волны,
И ветер воет и свистит,
Висит над морем месяц полный
И грустно на берег глядит.

Быть может желтыми глазами 
Увидеть хочется ему
Корабль с тугими парусами,
Идущий сквозь ночную тьму,

Иль силуэт морской девицы,
Полускрываемый волной,
Чей стан изящный серебрится
Своей блестящей чешуёй.

А может он туда взирает,
Где мир миллиардов светолет,
Где бездну бездна продолжает,
Комет и солнц глотая свет.

Где правит миром бесконечность,
Где бытия пути темны,
Где вечность переходит в вечность
Под звуки мёртвой тишины.


* * * * *

День погас, и нет сомнений,
Что теперь уж до утра
Странных перевоплощений
На земле пришла пора.

Зеркало стоит у двери,
Посмотрюсь, чертям на зло,
Вот он я, в огромной мере
Перешедший за стекло.

И, обратно отраженный,
Наяву вдруг вижу сон:
За спиной моей червленый
Появляется дракой.

Он летит во мраке ночи,
Крылья пламени красней
Средь зеркальных средоточий
Отраженных плоскостей.

Подлетел ко мне он сзади,
И во тьме взметнулась жуть,
И волос бесцветных пряди
На мою упали грудь.

Вдруг проснулся: солнце блещет,
Ярок молодой рассвет…
Глядь, а в зеркале трепещет
Трещиной разъятый свет.


* * * * *
С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Мой идеал человека - не жнец,
Не учитель и не инженер,
Мой идеал- это храбрый борец,
Борец - для меня пример!

Для воспитанья и для жнивья
Не время - наш век суров.
Ты требуешь ныне, Отчизна моя,
Не учителей - борцов.

Не время блуждать в мире высших сфер:
Эфиров, кислот, эпиграмм,
Ведь не учитель и не инженер -
Борец очень нужен нам.

Чтоб драться за правду, за честь и чтоб
Врагам на погибель всем
Отчизну спасти, иль питекантроп
Её разорит совсем.

Так пусть же быстрее настанет час
Борьбы не на жизнь - на смерть:
Раздавим мы иго животных рас,
Гееннову свергнем черть!

Пусть кончится век наш.- О, Антропоген,
Проклятье от нас прими!
Мы сбросим твой жуткий, кровавый плен,
Чтоб стать наконец людьми!



С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Ах, какое же это блаженство
Проникать в тот загадочный мир,
Где извечно живут совершенства,
Где свобода единый кумир.

Чуть засну я, и образом странным
Попадаю туда, сам не свой
Облачён в сумрак ночи туманный,
Освещён безымянной звездой.

Я брожу там, и даже летаю,
И меняю по прихоти стать,
То вдруг в облике снега растаю,
То в людском появляюсь опять.

Я могу умереть и родиться
Каждый раз в виде новом, ином,
И могучею белою птицей,
И звездою, и тучей- слоном.

Не подвластен я смерти и тленью -
Дух мой вечен средь мира прикрас,
И на крыльях лечу вдохновенья
Я, как древний крылатый Пегас.

Я забыл все личины и маски -
Мне они тут совсем не нужны,
Ведь живу я в пленительной сказке
Среди сонной и светлой страны.

Здесь действительность чудно прекрасна,
Здесь блаженство приходит ко мне,
Не будите ж меня понапрасну -
Пусть ещё я побуду во сне.


* * * * *

С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Здесь золотом блещет прохладный рассвет,
Деревьев горит изумруд,
И всё неизменно на тысячи лет
В саду моём сказочном - тут.

Над садом неспешно летят облака -
Летят в голубой вышине.
И кажется, что человечья рука
Достать их способна вполне.

И звери живут среди тёмных дерев
В прекрасном саду у меня:
Грифоны и тигры, и сказочный лев,
Что с гривой из тьмы и огня,

Пространство и время тут изменены,
Тут физики призрачна власть;
И всем катастрофам и бедам страны
В мой сад ни за что не попасть.

И люди сюда никогда не придут -
Ведь время их призрачный враг.
Затерян мой сад средь веков и минут,
Бегущих из мрака во мрак.

Останусь в саду я своём навсегда
Средь мира волшебных прикрас,
И чудных видений пройдёт череда
Ещё предо мною не раз.

* * * * *
С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Я отказался от своей природы,
И впредь не homo sapiens - теперь
Я существо неведомой породы -
Доселе неоткрытый, странный зверь.

Я от людей ушёл в глухие дебри -
В леса, в тайгу, в непроходимость чащ,
Туда, где обитают злые вепри,
Где волчий вой до смерти леденящ.

Людей презрел я, в них увидя злое,
Хоть сам был человеком я - но вот,
Стал зверем - так пускай лесная хвоя
Меня от них навеки сбережет.

И я живу в лесу: звероподобен,
Клыкаст, горбат, с рогатой головой
И рык мой громогласен и утробен,
Как у чудовищ эры Мезозой.

Пусть в облике живу я монстра злого
И пусть мой вид вперёд на сотни дней
Отпугивает от меня такого
Моих давнишних родичей - людей.

Но облик мой, свирепый и кошмарный,
Утрачиваться будет и придет
Ему на смену светло-лучезарный
Один лишь раз в году: под Новый год.

И совершится в дебрях наважденье,
Там будет бал предвечной красоты:
Заблещут чудно дикие растенья,
Дурманящие травы и цветы.

И древни свои покинув схроны,
В сообществе волков, оленей, лис
Ко мне на бал вдруг явятся Грифоны
И с ними светозарный Василиск.

Они возьмут серебряную лиру,
И дрогнет струн певучих череда
И, слушая, возрадуюсь я миру
Так, как пожалуй больше никогда.

* * * * *
Посвящается королевской принцессе, наследнице кронпринца Норвегии Ингрид-Александре Глюксбург-Норвежской.
Однажды днём ненастным
Взлечу я, словно птица,
Чтобы в закате красном
Неслышно раствориться.

И солнце тускло тлея
У мира в изголовье,
Вдруг ярче и краснея
Моей зажжётся кровью.

Подернется золою
Сгущающийся тучи
Оно, съедаясь тьмою, 
Седой и неминучей.

Сгоревшему до срока,
Ему мне стать могилой,
Лишь ночь придёт с востока,
Бедою чернокрылой.

Утративши телесность,
Уйду из мирозданья
Туда, где безызвестность
И несуществованье.

* * * *
Гелиос
Посвящается княжне Анастасии Григорьевне Решетовой-Волконской.
Глубь леса уж просветлена до дна,
Мир леса будто зеленей и чище,
И он уж бодр: стряхнув объятья сна,
Он вышел прочь из своего жилища.

Он вышел из-за гор, из-за морей,
И небо вдруг забрезжило денницей,
Запряг крылатых золотых коней
В старинную литую колесницу.

Залез в неё, поводья взял и вскачь
Понёсся по прозрачному эфиру:
Он - сказочный косматый бородач,
Царь всех царей, бог над богами мира!

Волшебник он, дающий людям свет
И делающий мир миллионоликим,
Он повелитель девяти планет
И поводырь их в сумраке великом.

Известен верный путь лишь одному -
Ему, чья светозарность несомненна,
Он нас ведёт, превозмогая тьму,
Безвестными дорогами Вселенной.

* * * * *
С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Выйти бы за жизненные грани,
Раствориться б в бездне голубой,
Так как растворяется в тумане
Грусть моя над тихою рекой.

Или убежать туда, где чудно
Веет духом ели и сосны,
Где стоят деревья, изумрудны,
Где живут загадочные сны.

Там, в лесу я, окружен повсюду
Чарами дриад - прекрасных дев -
Буду жить и свято верить в чудо,
Что всегда таится средь дерев.

В отдаленье от людского мира,
Одухотворённостью красив,
Буду слушать, как играет лира
Апполона сладостный мотив

Буду жить я по лесным законам -
По законам вечной красоты
И с кентавром - с мудрецом Хироном -
Собирать коренья и цветы.



* * * * *


Когда по веленью жестокого рока,
Диск Солнца исчезнет за краем земли,
И месяц рогатый, поднявшись с востока,
Прольётся на твердь из небесной дали.

Когда над Землёю, идя по орбите,
Взойдет над крестами он тёмных церквей,
Во тьме, человеки, давно уж вы спите,
Объяты кошмарами мира теней.

У ада в плену человечье сознанье:
Вдруг образы в нём восстают, исказясь.
Двурогий во тьме покорил мирозданье,
Он в мире до света владетельный князь.

И в полночь придут неизвестно откуда
(Им власть приходить преисподней дана),
Рождённые небытием чуда-юда,
Ужасные, мерзкие, как Сатана.

На славу удастся у бесов потеха:
И лая, и воя, над миром кружа,
Найдут человека, иль духа, иль эхо
И, в ярости дикой об твердь размозжа,

Вонзят в мертвецов они когти и зубы,
Они растерзают останки их враз,
Потом, залетая под стрехи и в трубы,
Залают, завоют, усиля экстаз.

Но, если же день не придёт почему-то
И свет не вернётся на землю дневной,
То эти ужаснейшие чуда- юда
Устроят ещё беспредел не такой.

От ужаса лопнет небесная сфера:
Их сущности вдруг превратятся в людей,
Исполнив приказ Сатаны-Люцифера,
Построят они сотни концлагерей.

И кончится век человечьих законов,
Земля вдруг забудет орбиту свою
И души миллионов, миллионов, миллионов
Сгорят, перешедшие к небытию.

В безумии тяжком исчезнет планета,
Возрадуется Люциферовый бес,
Луч чистого, яркого, доброго света
На землю едва ль возвратится с небес.

Земля станет облаком пыли и щепок.
Придёт апокалипсис в будущий век,
Но, чтоб не случилось такого, будь крепок,
Будь духом ты крепок, мой брат - Человек!


* * * * *
Посвящается Государыне Императрице Всероссийской Марии Владимировне.
В бою кровавом сломан мой эсток,
Я окружён врагом со всех сторон -
Моей безумной жизни вышел срок,
Увы, коротким оказался он.

Своих врагов я ни боюсь не чуть, 
Смерть для меня ничтожнейший пустяк.-
Пусть недруги мою отметят грудь,
Хоть тысячью своих подлейших шпаг.

Что мне борьба - я дьявольски устал,
Мне безразличны долг, отвага, месть:
Я пренебрег началом всех начал,
Я позабыл про родовую честь!

Я соучастник авантюрных дел:
Дуэлей, кутежей, побоищ, драк,
Я совершал ужасный беспредел,
Быв главарём разбойничьих ватаг.

Не раз клинок я обнажал за трон,
В бою был безрассуден и жесток,
Так что и люди будущих времён
Едва ль забудут грозный мой эсток.

Отмечен разным мой кровавый путь:
Я мятежей участник, и не зря
Соперников хотел я оттолкнуть,
Чтоб самому влиять на короля.

Меж нами шла упорная борьба.
Коварством часто разрешал я спор
И древний щит фамильного герба
Не раз мог треснуть, не снеся позор.

Но всё, же не всегда таким я был, 
Ведь и любовь жила в душе моей.
Когда-то в детстве нежно я любил,
Я всех людей любил, любил людей…

Во цвете нежных отроческих дней
Был ни солдат я, а творец, поэт,
Я благородство воспевал Вандей,
Которых ненавидел целый свет.

Я упивался благодатью муз,
Я укреплял всегда, как только мог,
С посланницами бога свой союз,
Пока не вышел срок, не вышел срок…

Но вышел срок: в стране переворот -
Разбит в осколки королевский трон
И мой несчастный, обедневший род
Был тут же новой властью истреблён.

Увы, из рода ни одна семья
Не выжила, но я лишь выжить смог.
Смерть, голод и войну изведал я,
И ненавистью горькой я истёк.

Я взял фамильный дедовский клинок
И дом покинул. Ненависть свою
Уже тогда я обуздать не мог,
И я её растрачивал в бою.

Я разрушал деревни, города,
Мои бойцы рекою лили кровь.
С тех пор не вспоминал я никогда,
Ни дом, ни муз, ни детскую любовь,

Я полюбил войну, привык к войне,
И, хоть был всё же восстановлен трон,
Считал я, что король никто: в стране
Установился только мой закон.

Я жил, как герцог, как владетель жил.
Чего ни делал только я - бог весть,
Но я забыл, о главном я забыл,
Что у меня есть родовая честь.

Но вот возмездье - есть на свете Бог:
Для глаз моих Господин свет померк,
Я в западне, изломан мой эсток,
И в грудь мне смотрит вражеский фламберг.

Насквозь вошёл извилистый клинок.
Остановилась жизни круговерть.
Меня неслышно призывает Бог,
Даруя мне спасительную смерть…


* * * * *
Посвящается светлейшей княжне Ольге Юрьевне Серябкиной-Волконской.
Не грусти в минуты трудные -
Знай и помни: всё пройдёт,
Верь, что скоро чудо чудное
Для тебя произойдёт.

Знай, куда б твои туманные
Тропы жизни не вели,
Чудо вдруг придёт, нежданное,
Словно бы из-под земли.

Горести забудь случайные,
Миру посмотри в глаза -
Он свои откроет тайные 
Пред тобою чудеса.

Он, скрывавшийся под масками
Пошлых и простых вещей,
На тебя повеет сказками
Сквозь туманы древних дней.

Сбросив путы неизбывные
Жизни, сотни голосов
Ты услышишь, то старинные 
Духи гор, степей, лесов;

Ты услышишь вдруг наречия
(К ним чужда душа твоя) -
Это души человечии
Шепчут из небытия.

Ты не бойся их: туманные 
Души эти позови -
Им известны тайны странные
Благородства и любви.

Ты загадки Мироздания
Вдруг познаешь, и тогда
Ты поймёшь, что все желания
Исполняются всегда.

Не грусти в минуты трудные:
Знай и помни - всё пройдёт,
Верь, что скоро чудо чудное
Для тебя произойдёт.


* * * * *
Посвящается княжне Наталье Владимировне Могиленец-Волконской.
Широкий, как небо, как ветер свободный,
Едва ль я кому покорюсь.
Я дух твой могучий, я дух твой природный,
Святая, Великая Русь.

Лечу я, где выси, плыву я, где скалы,
Я мчусь, где равнина и лес -
Пространства мне мало, и света мне мало,
И даже волшебств и чудес.

Уж вряд ли устану во век повторять я,
Как ты мне безумно нужна!
Тебя заключу я в тугие объятья,
Родная моя сторона!




Юмористические стихотворения


* * * * *

Когда-то я был на охоте
Среди непролазной тайги,
И там повстречалось мне, вроде,
Жилище старухи Яги.

Стоял вдалеке от дороги
Тот дом, грубоват, нелюдим,
И были куриные ноги
Огромных размеров под ним.

А дело-то было зимою,
И вечером, кроме того,
Уж слились снега с полутьмою -
Не видно почти ничего.

Подумал: «Зайду-ка в избушку.
Хоть в окнах не видно огня,
Но, может быть, дома старушка
И, может быть, впустит меня.»

Я в дверь постучался: ни звука,
Ни что не нарушало тьму.
«Ну что ж, коль такая вот штука,
Придётся зайти самому».

Вошёл я, свечу зажигая.
Яги дома нет, лишь сова -
Помощница ведьмы седая
В нечистых делах колдовства.

Откинувши все суеверья,
Сжав крепче двустволки приклад,
Я сел на скамью. В печке зелья
И снадобья тихо кипят. 

Подумал я: «Выпью-ка чарку,
Согреюсь морозу назло -
На улице очень не жарко
И в доме весьма не тепло».

Я выпил какое-то зелье,
Почувствовал, что от питья
Такого в пучину веселья
Душа устремилась моя. 

Но в печке вдруг что-то завыло
И кровля качнулась над ней -
В дом ведьма с неистовой силой
Влетела на ступе своей.

Старуха безумно вскричала:
«Негодник! Что делаешь ты!
Я издали дух твой узнала
За три непролазных версты.

Не трогай питьё колдовское,
Отваров волшебных не пей,
Ни-то погоню я метлою
Тебя из избушки взашей!»

Как близок я был от могилы,
Страх стиснул вдруг сердце моё!
Но я всё ж нашёл в себе силы
Поднять на колдунью ружьё.

И тут приключилось такое!
Вдруг злоба нашла на Ягу:
Она, размахнувшись метлою,
Мне врезала прямо по лбу.

С оружия не было толку.-
Схватившись руками за стол,
Сознанье теряя, двустволку
Я выронил прямо на пол.

Что дальше в избушке той стало
Со мною, я помню едва,
Что Баба Яга вытворяла
И чем занималась сова.

Очнулся я вскоре в больнице.
И, бабу лихую кляня,
Я думал: «Зачем же явиться
Сподобило к ведьме меня»?..

Заштопали лоб мой отменно.
Мне лучше - спасибо врачам.
Вот выпишусь, и непременно
В стихах похвалу им воздам.

И в церковь отправлюсь я, чтобы
Поклясться крестом и рукой,
Что к ведьмам в лесные чащобы
Я впредь не пойду - ни ногой.


* * * *

Гимн любви

Живи в веках, моя любовь,
Меж наций и народов:
Люблю я сладкую морковь -
Царицу огородов.

Царица, о послушай ты:
К тебе я страсть питаю,
Ты дух вселенской красоты,
Явившийся из рая.

О, ты меня не отвергай,
Ни в будущем, ни ныне -
Твой красноватый горностай
Мне вечная святыня.

Я на часах безмерно рад
Стоять на огороде,
Как гвардии твоей солдат -
Дворцовой стражи вроде.

Пусть нежная моя любовь
К тебе веками длится!
Не отвергай же о, Морковь,
Меня, моя царица!

* * * * *

Пришёл мороз декабрьских дней,
И в жилах стынет кровь -
О, где же ты, дитя полей,
Моя любовь-Морковь!

О, повелительница грёз,
На век расстались мы:
Тебя убил седой мороз -
Посланник злой зимы.

О, как же я его любил -
Твой нежный стан, но ах
Его объял, запорошил
Холодный белый прах.

Ты умерла, увы, Морковь,
Ты сгинула во тьме,
Но ты на век, моя любовь,
Любезна будешь мне.

* * * *

Эпиграмма

Она по десятку раз на дню
Без страха и сожаленья
Надменно меня придаёт огню -
Огню своего презренья.

А что же я? Ну а мне плевать!-
Я в ненависти упрямый:
Как встарь я буду ей посвящать
Воинственные эпиграммы.

Пусть не покидает меня пока
Поэзии Бог - Наитий!
Пусть будет слово острей штыка,
Тарантула ядовитей!

* * * * * 


Посвящается Её Императорскому Величеству, Государыне Императрице Всероссийской Марии Владимировне!!!
Лев
(Басня)

В лесу, как раз под новый год,
Лесной парламент заседал:
Там были: Вепрь, Лис, Волк и Кот,
А председателем Шакал.

И я там тоже побывал
Как журналист и рифмоплёт,
И вот я обо всём в журнал
Пишу подробнейший отчёт. 

Признаюсь честно, что сперва
Весь зал ревел, гудел, шумел -
Вопрос решался, как бы Льва
Нам отстранить от царских дел.

Шакал кричал: «Лев- дармоед!
Его от власти отрешить!»
И вторил спикеру совет:
«Льва отрешить! Льва низложить!»

Кот выл: «Он предал свой народ,
Он болен так, что жив едва!
Как честный депутат, как Кот
Я требую: гоните Льва!»

И Волк, избранник от волков,
Кричал с трибуны: «Как он смел!
Он бьёт нас, как трусливых псов!
Вот произвол! Вот беспредел!

Меня он в яме продержал
(Я вам открыто говорю)
Всего за то, что я задрал
Осла, двух Зайцев и Свинью!»

Козёл кричал: «Да нет делов -
Наш Лев - отъявленнейший гад!
Зачем не любит он козлов.
Ух тоже мне - аристократ!

Он мне испортил кровь и мех,
Лишил дохода он меня,
Русалок разогнавши всех,
С которых так кормился я.

Меня назвал он «сутенёр»
И посадить хотел на кол!
Позор ему! Позор! Позор!
Я вам ни кто-нибудь: КОЗЁЛ!»

Царя решили отрешить
От власти, выгнав тут же вон.
Ну что же, так тому и быть -
Закон суров, а всё ж закон.

Шакал другой ещё потом
Закон издал, что так вот мол
Теперь не гоже Льву быть Львом,
Теперь пусть будет Лев - Осёл.

И, вскоре лес покинув сам,
И с новью сжиться не хотев,
Лев жил, не кланяясь Козлам,
Всегда он помнил: Лев есть Лев.

У Льва по-прежнему дела
Идут обычным чередом.-
Не превратился он в Осла,
Оставшись благородным Львом.

Лев, как и встарь, и горд, и прям,
Он помнит, что такое честь
На зло Шакалам и Козлам,
Которых и не перечесть.

Вот, господа, мораль для Вас:
Осла из истинного Льва
Не может сделать, ни указ,
Ни окруженье, ни молва.

Коль ты на свет рождён был Львом,
Так помни свой священный сан,
Чтоб ни узнать тебе потом,
Что ты не Лев, а так… Баран.

Где б Львов подобных раздобыть,
Но нет их, нам же на беду.
Их всех успели перебить 



Сергею Воробьеву

В Воробьёве я пример нашёл
Исполина иль богатыря:
Он высок, силён, плечист - орёл,
Хоть произошёл от воробья.

* * * * * *


О столица великой Европы,
О блестящий и гордый Париж!
Я б к тебе прибежал антилопой,
Я б к тебе прилетел, словно стриж!

Я б тебя полюбил без сомненья
И остался б с тобою на век,
Но увы, о Париж, к сожаленью
Я всего лишь, всего человек.

Я не стриж, да и не антилопа,
Я из дальней и бедной страны,
И до вас мне, Париж и Европа,
Так примерно, как и до Луны.

Но на грёзы запрет не наложишь:
От чего же нельзя помечтать.
О, Париж, каждой ночью тревожишь
Ты мне душу опять и опять.

Я тебя вижу в чудных виденьях.
Ришелье, Людовик и Версаль
Воскресают, как духи-виденья,
И уходят в прекрасную даль.

И, блаженствуя в мягкой постели,
Перенесшийся в сказочный сон,
Я сражаюсь в огне Ла-Рошели.
Защищая её бастион.

И, объятый иллюзией странной,
Я воочью вдруг вижу потом
Сам себя вмести с девою Жанной
В страшной сечи с мечём и щитом.

Я рублюсь, словно рыцарь в сраженье,
Но во мне зазвенела стрела: 
Я погиб - я проснулся: виденье
Ночь на крыльях своих унесла.

Белым утром исчезла Европа
И растаял далекий Париж.
Ах зачем же я не антилопа,
Почему ж я хотя бы не стриж…

* * * * *

Стихотворения о котах


Коту Маркизу

Явились игроки, теперь игра
Начнётся интереснейшая в мире:
Расставлены фигуры, что ж, пора -
Вот сделан ход - «е два» на «е четыре».

Вот шахматные движутся полки
Вперёд, на параллелях гибнут пешки.
Врагов ища, маячат средь доски
Разноцветные кони вперемежку.

Грозится ферзь, идущий по тылам
Противника, игру закончить матом, 
И, кажется, что скоро пополам
Сраженья поле треснет по квадратам.

Кипит военный, доблестный поход,
Трещат и пламенеют амбразуры,
Но вдруг зачем-то чёрно-белый кот
На доску прыгнул, разбросав фигуры.

Ведь он двухцветный, и ему вражда
Меж белыми и чёрными так дика.
Игрок его хозяин, и сюда
Пришёл еду выпрашивать мурлыка.




* * * * *

Здравствуй, Цезарь, мой котище!
Дай же лапу! Как дела?
Для тебя стоит уж пища
На скамейке у стола.
Был ты рядом, в околотке,
Но домой не заходил,
Дравшись на кошачьей сходке
С парой уличных верзил.
Дух весенний - дух свободы
В первый раз почуял ты:
Что тебе мордовороты -
Рассвирепые коты!
По шеям им всем - амбалам,
Да и всё - и кончен спор!
С ними нянькаться ль пристало,
Ты ведь всё-таки ангор!
Ты так мил, ну просто чудо!
Лапу дай пожать твою,
Ты ведь первый кот повсюду -
За обедом и в бою.
Пусть тебе побольше фарта
И хмельного куража
В дни разгульнейшего марта
Бог пошлёт, моя душа!


* * * *


Коту Барсу


Прекрати, не мяукай истошно,
Не буди ты меня средь ночи!
Мне от криков твоих уже тошно -
Замолчи, замолчи, замолчи!

Ты белеешь во тьме у кровати,
Смотришь взглядом полночных огней.
Ну уж ладно, спокойствия ради
Отпущу я тебя, прохиндей!

Пусть хоть ты в ночь весенних идиллий
Обретёшь свой потерянный рай.
Дверь открыта: ну, кот Баскервилей,
Поохоться на кошек, ступай!


* * * *

Маркизу

Вот он: усат, свиреп, когтист,
Гроза мышей и крыс -
Кот по прозванью шахматист,
По имени - Маркиз.

Когда-то он ввязался в бой
Средь шахматных застав:
На доску прыг, само собой
Фигуры разбросав.

У одного из игроков
Из рук вдруг выпал лист,
Где запись партии: каков
Котище-шахматист!

И вот с тех пор о нём молва
Живёт в семье моей,
Что он Каспарова едва
Гроссмейстер ни сильней.

К тому ж, и по окрасу он
Бывалый шахматист:
В нём цвета два - хвост причернён,
Живот же бел и чист.

Как видите имеет он
Все данные, чтобы
Завоевать двухцветный трон
Средь шахматной борьбы.




Стихи о Чеченской войне


Тихо ночь опускается в горы,
Солнцу месяц выходит вослед.
Покидает гранитные норы
В это время чечен-маджахет.

Притаится в ночи за скалою,
Средь знакомых, изведанных гор,
И готовясь к жестокому бою,
Передернет упругий затвор.

И начнётся в ущелье потеха.
Что ж солдат, выпал жребий тебе:
Вдруг зальётся кавказское эхо,
Вторя в такт автоматной стрельбе.

Затрещит вскоре дробь пулемёта,
Смерть взметнётся в подлунную муть,
И из наших конечно кого-то 
Пуля тронет в славянскую грудь.

После в общем успешного боя
(Враг отбит и почти без потерь)
В гроб уложат солдата- героя,
Чтоб отправить куда-нибудь в Тверь.

Похоронку семейству солдата
Военком перешлёт, что родной
Был убит мол тогда-то, тогда-то,
Мол погиб, как боец и герой…

А солдата схоронят, как многих,
Уж солдат схоронили окрест:
Водрузят средь крестов одиноких 
На кладбище ещё один крест.

А потом и другие, другие
Так же примут в кровавом бою
Смерть за родину - смерть за Россию -
За Россию святую свою!



* * * *

Ночь. В дали темнеют пики
Поднебесных скал,
Звёзды блещут, лунолики,
Очертив астрал.

И дорога змейкой вьётся -
Горный серпантин,
Упадёт и вознесётся
Чуть не до вершин.

Эхо где-то рядом дышит,
Прячется во тьму.
Крикнешь, и оно услышит, 
Повторив: «Ау!».

Но кричать нельзя, опасно,
Будь ты тих и нем.
Кто здесь, что в ночи - не ясно
Ничего совсем.

Ни одни услышат души
Гор твой смелый крик,
Ведь и враг имеет уши -
Местный боевик.

Может рядом за скалою,
Здесь средь этих гор
Он нас ждёт, готовясь к бою,
Притаясь, как вор.

Эхо вдруг с вершин сорвётся,
Прокричав назад,
Но во тьме уж засмеется
Хриплый автомат.

Засверкает красной точкой
Где-то в темноте,
Трассеры пойдут цепочкой 
По тебе и мне.

И огнём во тьме кромешной
Наш ответит взвод,
То есть те, кому конечно
В этом повезёт.

Но живыми мы из боя
Всем врагам назло
Выйдем, чтоб и нам с тобою
Тоже повезло.


* * *

Как жутко ночью здесь, средь этих скал
Заглянешь в бездну: «Стой, кто там идёт»,
И волчий вдруг почудится оскал,
И затрещит надсадно пулемёт.

И трассеры ужалить норовят,
И эхо бьёт с вершин по голове,
Как будто бы попал ты прямо в ад:
При жизни, но уже в кромешной тьме.

Почувствуешь в душе невидимый надрыв,
И кинешь связку в никуда гранат.
Секунда… Три… Четыре… Вспышка…Взрыв…
И ты, как будто, даже чем-то рад…

И тишина… И больше никого…
И только серп луны над головой… »
«Ну что ж, на этот раз как-будто ничего… »
«Скажи спасибо, что ещё живой… »





Стихотворения разных лет


Посвящается кронпринцессе Королевства Норвегия Метте-Марит Глюксбург-Норвежской.
Уж ни болен ли я - неужели
Всё мне чудится чудо кругом,
Будто одушевлён, в самом деле,
Заколдованный, древний мой дом.

Как-то в тёмном углу, у портьеры
Наяву мне привиделся сон:
Загораются две полусферы
Светом месяца, будто планктон.

Ну а в холле, в близи колоннады,
Где старинная мебель стоит,
Как-то видел я тёмные латы,
Поддержавшие рыцарский щит.

Эти латы, мерцая чуть видно,
В коридор с громыханием шли
И исчезли, уйдя, очевидно,
Вниз, в подвал, ближе к центру земли.

Чуть придёт ко мне сладкая дрёма,
Чуть заблещет на небе роса,
Снова чувствую я, как средь дома
Чьи-то бродят во тьме голоса.

Повинуясь неведомой силе,
Нынче предки мои в старый дом
Возвращаются - здесь они жили,
Здесь им всем каждый камень знаком.

А ещё в моём доме такое
Я недавно увидел во тьме:
Ночью дева во всё золотое
Облачённая грезилась мне.

И горела звезда, пламенея,
И дорожкой стелилась луна.
Я спросил: «Кто Вы, Девушка, Фея?»
Но тот час растворилась она...

В моём доме живут наважденья,
Что увидишь едва ль и во сне.
Я не болен, а просто виденья
Чудотворные грезятся мне.


* * *

Море шумит,
Гонит волну,
Море блестит, 
Видя луну,
В даль за собой
Море манит,
С нежной тоской
Мне говорит: 
«Милый солдат,
Вмести пойдём
В царство наяд,
Веющих сном.
Слышишь ли? Их
Говор шумит -
Этих морских
Океанид.
Видешь ли? Вон
Смотрит на нас
Блеклый планктон
Тысячью глаз,
Что в глубине,
Будто угли,
Тускло во тьме
Воды зажгли.
Ну-ка, сюда,
Краток твой путь,
Близко вода -
Землю забудь!
Если пойдёшь,
Милый, за мной,
То обретёшь
Мир и покой».
«Нет, не лукавь
Мне на беду,
Лучше оставь,
Я не пойду
В царство наяд -
Вслед за тобой,
Я ведь солдат,
Я ведь живой.
Хватит во тьме
Море шуметь,
Ведь не по мне,
Так умереть».
Полк мой убит
В этой стране,
В море он спит
На глубине.
Все полегли,
Я здесь один
Дальней земли
Брошенный сын.
Море манит
На глубину,
Море мне мстит -
Мстит за войну.
Море - солдат,
Море - убьёт
В мире наяд
Вражеских вод.
В этой стране
Злая вода -
Лягу на дне
Я навсегда».
Море шумит,
Гонит волну,
Море блестит,
Видя луну.
Мерный прибой
Бьёт о гранит,
В даль за собой
Море манит…


* * *


Увы, я рыцарь бедный,
Ни князь я и не граф,
И у меня наследных
Весьма не много прав.

Сражаться за державу
Средь крови и огня -
Такое только право
И есть лишь у меня.

Свой меч прославил честно
Я до конца времён,
Не раз, тяжеловесный,
Он в битвах закалён.

Хоть я солдат, я всё же 
Не пал до грабежа -
Мне золота дороже
Бессмертная душа.

Во мне живёт прекрасный, 
Священный образ той,
Кого любил я страстно,
Томясь о ней мечтой.

И кто, неся страданья
Свои через года,
Ушла из мирозданья
Неведомо куда.



* * *


Посвящается Ивану Ивановичу Остославскому, моему двоюродному прадедушке.

Мерцает тусклый свет свечи,
Огонь фитиль колит.
Тут свет и тень, и мрак ночи
Особый колорит.

И полумрак, и полусвет
Слились в один узор,
Создав престранный силуэт
Моих вчерашних снов.

И тот узор объял меня,
Заполнил всё вокруг,
И странной комната моя
Мне показалась вдруг.

А на стене висит портрет.
Глядит из темноты
С него далёкий мой прадед -
Герой моей мечты.

Он был блестящий офицер, 
Полковник, дворянин,
Он благородностью манер
Полсвета покорил.

В Маньчжурских сопках воевал
С японцами не раз,
Потом от турок защищал
Он Северный Кавказ.

Мой прадед честно жизнь свою
Не долгую прожил,
Был предан Родине, Царю, 
Присяге верен был.

Свидетель стародавних лет,
Глядит из темноты
С портрета дальний мой прадед -
Герой моей мечты.

Мерцает тусклый свет свечи -
Огонь фитиль калит,
Тут свет и тень и мрак ночи -
Особый колорит…


* * *

Посвящается Принцессе Диане Уэльской

Тусклая свеча мерцает.
Пламень жёлтый в полутьме
Бледным светом освещает
Ваше фото на стене.

Я готов хоть до рассвета
Ваши лицезреть черты:
Сколько в них тепла и света,
Лучезарной доброты.

Почему же слишком рано
Вы ушли во цвете лет
В мир, откуда уж, Диана,
Никому возврата нет.

Но из душ людей Вселенной
Вам не суждено уйти -
Память образ сокровенный
Сохранит принцессы Ди.

* * *

Не тронь меня, не тронь -
Я ядовит, опасен.
Что станется с тобой
(Ответ конечно ясен),
Когда я укушу?
Укус - и ты мертвец.
Ты лучше отойди -
Не приближай конец.
Отравлен мой язык -
Мне ядом служит слово,
Как яд не расточай,
Но он возникнет снова.
Источник полон мой,
На всех в нём хватит слов.
Один укус - и ты во власти вечных снов.


* * *
Посвящается потомственной дворянке Елене Михайловне Успенской.
Светлоокая девица,
Круглолицая луна.
В облаках тебе не спится -
Бродишь по небу одна.
Грустно смотришь ты в пучину
Мирно спящего Днепра,
Тиховодную равнину
Взглядом щупаешь до дна.
Степи без конца и края,
Приднепровские холмы
Взглядом добрым освещаешь,
Навевая людям сны.
Ты медлительно ступаешь
От восхода на закат
И к рассвету исчезаешь,
Облаков одев наряд.
Ты откройся мне, родная
В чём, скажи твоя печаль,
От чего ты, сна не зная,
Бродишь, вглядываясь в даль.
Но молчит Луна-девица,
Грустно смотрит на меня,
А восход уже денница
Возвестила светом дня.

* * *

Не радуйтесь ведьмы и черти,
Что я к вам в геенну иду:
Стихи мне писать и по смерти -
В кровавом, кипящем аду!
Меня вы по ветру развейте,
Пытайте меня за грехи,
Но только не смейте, не смейте
Мои уничтожить стихи!
О, Муза, о, дева святая,
Ко мне ты приди, вдохнови!
Пусть будет твоя золотая
Тиара залогом любви!
Хоть я изничтожен страданьем
И пыткой недобытия,
Я жив, ведь среди Мирозданья
Живёт где-то Муза моя!


* * *

Уходя всё далее и далее
По тропинкам сладостного сна,
Я мечтаю о тебе, Италия,
Чудная прекрасная страна.

И пока ночное вдохновение
Не ушло со светом первым дня,
Все мои мечты и сновидения
Этой ночью только про тебя.

Проплывают предо мной ваяния
Толи городов, а толи стран,
Веющих своим очарованием,
Рим, Милан, Палермо, Ватикан.

Пользуясь своей ночной свободою,
Сохраняя видимый покой,
Чудной Аппенинскою природою
Я любуюсь, словно сам ни свой.

Навевая вдохновенье верное,
И блестя луной средь тихих вод,
Плещущее море Средиземное
О тебе, Италия поёт.


Всё объято здесь очарованием,
Тут свобода, тут душе простор
От Сицилии и до Катании,
И до самых до Альпийских гор.


Я люблю, люблю тебя, Италия,
Чудная, прекрасная страна.
Я иду всё далее и далее
По тропинкам сладостного сна.

* * *
Посвящается Государыне Императрице Всероссийской Марии Владимировне.

Годен к походу я снова -
Я не боюсь никого.
Дайте коня мне лихого:
Я оседлаю его.

Дайте мне звонкие латы,
Дайте послушливый меч,
Пусть крестоносный, крылатый
Плащ мой взлетает от плеч.

И на восходе любого,
Светом крещённого дня,
Дайте мне верное слово -
Благословите меня.

И лишь восход обагрится,
В точный, назначенный срок,
Волен и смел, словно птица,
Я полечу на восток.

Латной махнувши перчаткой,
Поворочу я коня,
Вы тогда трижды украдкой
Благословите меня.


* * *
С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Месяца серп в колыбели туманной
Тихо висит над землей.
Дымкой укутался он златотканой -
Дремлет, овеянный тьмой.

Тёплая мгла недвижима повсюду,
Ветер уснул за рекой,
В предощущении светлого чуда
Сон отгоняю я свой.

В сердце моём вдруг зажегся украдкой
Отблеск лучей золотых.
Ночь дышит чудной, прекрасной загадкой
И навевает мне стих.





* * *
Стихи пишу я всюду, 
Помногу, без конца,
Но только почему-то
От третьего лица.

В манере очень лестной
Слагаются вирши
От имени безвестной,
Неведомой души.

Кто скажет мне, желая
Быть честным, не солжа,
Что это за такая
Безвестная душа,

Что шлёт мне из далёка
В прозрачной тьме ночи
От Божьего чертога
Заветные ключи.

Души переселенье - 
Не враки чудака:
Писал я, без сомненья,
И в прошлые века.

Мне вручена награда -
Свет Божьего огня
От древнего, когда-то
Убитого меня.

* * * * *

Ночь темна. На небе тучи,
Будто из свинца.
Сын зимы - мороз колючий
Кожу жжёт лица.
А с Днепра доходят звуки:
Зверь-мотор ревёт -
Миноносец в адской муке
Носом ломит лёд.
Вдруг турбины замолкают,
Миноносец встал.
С борта лестницы бросают
Вниз на снежный вал.
А внизу, как будто в латах
Из снегов и тьмы,
Люди в странных маскхалатах
Движутся из мглы.
И за лестницы цепляясь,
На высокий борт поднимаются. Кусаясь
Острый ветер Норд
Жалит снежною крупою
Лица тех людей.
Воет он, шакалом воет
Страшный гимн смертей.
Вновь заводятся турбины,
Слышен треск: кормой
Миноносец ломит спины
Тверди ледяной
И уходит в хаос снежный,
В мглу ночных теней,
В мир кошмарный и кромешный -
Смерти мавзолей.
Ночь темна. На небе тучи.
Будто из свинца,
Сын зимы - мороз колючий -
Кожу жжет лица.
Пляшут дико на равнине
Вьюга с чёрной мглой -
Две зловещи княгини
Тверди снеговой.


* * *
Пророчество музы
С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

В печали кроткой, вдохновенной
Я прибывал, когда она
Ко мне пришла из недр Вселенной,
Сияньем звёзд озарена.

Она пришла ко мне, с собою
Ведя могучего коня
Дорогой звёздно-золотою,
И этот конь был - для меня.

Огромный лебединнокрылый,
Он мне подставил свой хребет
И поднял, и понёс к светилам
На сумрачный далёкий свет.

Она во след мне прошептала:
«Лети, мой друг, лети, лети,
Тебя ждёт светлое начало
Большого нового пути.

Оставь все горести земные
Земле остывшей и пустой -
Ты встретишь бездны голубые
За расступающейся мглой.

Забудь печальные мгновенья,
Мечтою новою гори,
Живи, исполнись вдохновенья,
Познай все таинства любви».

И я летел средь тьмы небесной
На быстром сказочном коне
И мчались голубые бездны
Из сумрака на встречу мне.


* * * * * * * * * * 

Посвящается Её Королевскому Величеству, Королеве Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Императрице Британского Союза Елизавете Второй.
Освещая хвойный лес,
Что лежит до моря,
Смотрит вниз Луна с небес,
Блещет в звёздном хоре.

Ели в снег облачены
В праздник новогодний,
Их мороз - дитя зимы
Нарядил сегодня.

И играя свой мотив
На лесной свирели,
Ветер, весел и игрив,
Кружится меж елей.

Круглолицая луна
Серебром одета,
В праздник шлёт с небес она
Лучик до рассвета.

Всё объято здесь зимой,
Тайной колдовскою,
Здесь стою я сам не свой,
Изумлён зимою.


* * * * * * * * * * * * * * *

С любовью посвящаю моей супруге, светлейшей княжне Марии Сергеевне Волконской (Ивановой-Остославской).

Ты отблеск солнцеликого заката,
Ты чудный свет вселенского огня,
Ты дух сосновый, милая дриада,
В лесу вечернем ждущая меня.

Пройдя холмов Таврических ступени,
К тебе приду. Растаяв в царстве снов,
Гулять мы будем, две туманных тени,
Средь изумрудных сказочных шатров.

Когда земли коснётся сумрак ночи
И месяц заблестит, как позумент,
Увидим тайны леса мы воочью,
Услышим шёпот сказок и легенд.

Мы станем древним мифам сопричастны,
Волшебствам, что живут под сенью крон -
Мы станем лучезарны и прекрасны
И каждый будет в этот мир влюблён.

Пусть утром солнца блики золотые
Нас разлучат, но всё же я и ты
Запомним ночь и чудеса лесные,
И сказочные грёзы красоты.



* * *


Вновь к нам вернулись военные дни,
Вновь мы узрели ада картины -
В пламени гибнут селенья Чечни,
Дымом объяты Нью-Йорка руины.

Планета расколота вечной враждой,
Весь мир разбит на два вражьих стана.
Ислам и Христианство - меж вами бой
Кипит на просторах Афганистана.

Восток и Запад сошлись опять
И вновь они в борьбе непреклонны,
И снова гибнут всего за пядь
Родной земли чуть ли не миллионы.

Россия, ты первой вступила в бой,
Россия, таков твой удел (приемли!)
Столетиями закрывать собой
От орд восточных Европы земли.

Солдаты Европы идут опять
Сражаться с Исламом за честь и веру,
Они - почти крестоносцев рать,
Они - без пяти минут тамплиеры.

Но на Балканах исламский стан
Новые уж захватил просторы,
И никнут стяги бойцов-славян
И трупы их покрывают горы.

И я прокричу во всё горло, чтобы
Всяк слышал мой голос, подобный стону:
«Объединитесь, сыны Европы
От Закавказья до Альбиона!»

Сила в единстве - лишь в это верьте!
Каждый пусть знает, и жнец, и витязь:
Скоро вас стиснут объятья смерти,
Если вы все не объединитесь!



* * *

Скифия
(Поэма)

Пролог
Настанет ночь, усну я в тихой зале
Под мерный шепот золотой луны,
Поющей сказку из небесной дали
Про чудеса таинственной страны.

И этот полуночный нежный шёпот
Навеет мне забытый древний сон:
Услышу я наречий странных рокот
Далёких и неведомых племён.

Я стану соучастником событий,
Кипевших до меня за сотни лет:
Ужасных битв, больших кровопролитий,
Жестоких поражений и побед.

Услышу я Таврийские напевы
Приданий про богов и про царей,
Поведают мне их морские девы,
Блестя на солнце чешуёй своей.

И если скифианка молодая
Меня любовным заколдует сном,
Старинной ворожбой к себе прельщая,
Я всё же возвращусь в родимый дом.

И для чужого древнего народа
Родной народ не позабуду свой.
И сохранивши волю и свободу,
Из дальних странствий я вернусь домой.

Теперь я вам поведаю приданье -
Мой странный и загадочный рассказ,
Который в наши частые свиданья
Луна пересказала мне не раз.

1

Велик и славен Скифии народ:
Он мощную державу основал,
Лежащую между дунайских вод, 
Донских степей и древних крымских скал.

2

Был завоёван скифами склавин
И тавр был безраздельно покорён,
Народ им подчинился не один -
Их соблюдали многие закон.

3

Настал великий час для всех племён -
Опередив соперников – князей,
Один владетель занял царский трон,
То был великий, мудрый царь Атей.

4

Создав страну, невидану досель,
Захватнической страстью обуян,
Он много ближних захватил земель,
Он покорил немало дальних стран.

5

И, может, скифы захватили б Рим,
Но Македонский царь Филипп Второй
На них напал - Атей убит, и с ним
Погибла слава Скифии родной. 

6

А после свой воинственный народ
Скилур возглавил - мудрый сын богов.
Опять повёл он армию в поход
На полчища недремлющих врагов.

7

И он, по милосердию небес
От караванных отстранив путей,
Ограбил Ольвию, ограбил Херсонес
(Скилур ни чуть не хуже, чем Атей.) 
8

Но, ах - ничто не вечно под луной:
В упадке Скифия и с севера идёт
Неаполь Скифский истребить войной
Опасный враг - бесчинствующий гот.

9
Увы, пришли иные времена,
И третий век для скифов стал концом:
Разорена их слабая страна,
Остгот устроил варварский погром.

10

И растворились скифы в племенах,
В славянах, готах, таврах и других,
Погиб народ, чей безымянный прах
Остался навсегда в степях родных.

11

Они ушли, как в реках, иногда
(Бегущих по равнинам жарких стран)
Уходит испареньями вода,
Так и не встретив дальний океан.

12

Да, скифы нынче вымерший народ,
Они лишь факт истории страны,
Но всё ж они уже который год
Из тьмы веков мне навевают сны.




* * *




Самурай

В сад цветущий забрела дремота,
Сумерки. Вглядевшись в полутьму,
Он стоит, и сказочное что-то
Меж деревьев чудится ему...

Смертному оказывая милость,
Одухотворённа и бледна,
Из-за туч неспешно появилась
Серебром одетая луна.

Он уходит прочь, объят печалью,
И из-за его могучих плеч
Тускло блещет смертоносной сталью