В лето 6494. Приидоша болгаре веры бохъмичи,[196] глаголюще, яко «Ты князь еси мудръ и смысленъ и не веси закона; да веруй въ законъ наш и поклонися Бохъмиту». Рече Володимиръ: «Кака есть вера ваша?» Они же реша: «Веруемъ Богу, а Бохъмитъ ны учить, глаголя: обрезати уды тайныя, а свинины не ести, а вина не пити, и по смерти съ женами похоть творити блудную. Дасть Бохъмить комуждо по семидесятъ женъ красенъ, и избереть едину красну, и всехъ красоту възложит на едину, и та будеть ему жена. Зде же, рече, достоить блудъ творити всякый. На семъ же свете аще будет кто убогъ, то и тамо, аще ли богатъ есть зде, то и тамо». И ина многа лесть, еяже нелзе писати срама ради. Володимиръ же слушаше ихъ, бе бо самъ любяше жены и блужение многое, и послушаше сладъко, Но се бе ему не любо: обрезание удовъ и о неядении свиныхъ мясъ, а о питьи отинудь рекъ: «Руси веселье питье, не можемъ безъ того быти». По семъ же придоша немци от Рима, глаголюще, яко «Придохомъ послани от папежа». И ркоша ему: «Реклъ ти папежь: “Земля твоя яко земля наша, а вера ваша не акы вера наша, вера бо наша светъ есть, кланяемъся Богу, иже створи небо и землю, и звезды, и месяць и всяко дыхание, а бози ваши — древо суть”». Володимиръ же рече: «Кака есть заповедь ваша?» Они же реша: «Пощение по силе. Аще кто пьеть или есть, все въ славу Божию,[197] рече учитель нашъ Павелъ». Рече же Володимиръ немцомъ: «Идете опять, яко отци наши сего не прияли суть». Се слышавше, жидове козарьстии[198] приидоша, ркуще: «Слышахомъ, яко приходиша болъгаре и хрестьяни, учаще тя кождо ихъ вере своей. Хрестьяни бо верують, егоже мы распяхомъ, а мы веруемъ едину Богу Аврамову, Исакову, Ияковлю». И рече Володимиръ: «Что есть законъ вашь?» Они же реша: «Обрезатися и свинины не ясти, ни заячины, суботу хранити». Онъ же рече: «То кде есть земля ваша?» Они же реша: «Въ Иерусадиме». Онъ же рече: «То тамо ли есть?» Они же реша: «Разъгневалъся Богъ на отци наши и расточи ны по странам грехъ ради нашихъ, и предана бысть земля наша хрестьяномъ».[199] Володимиръ же рече: «То како вы инехъ учите, а сами отвержени от Бога? Аще бы Богъ любилъ васъ, то не бысте расточнени по чюжимъ землямъ. Еда и намъ то же мыслите зло прияти?»

По семъ прислаша греци къ Володимиру философа, глаголюще сице: «Слышахомъ, яко приходили суть болгаре, учаще тя приняти веру свою. Ихъ же вера оскверняеть небо и землю, иже суть прокляте паче всехъ человекъ, уподобльшеся Содому и Гомору, на няже пусти Богъ каменье горущее и потопи я, и погрязоша,[200] яко и сихъ ожидаеть день погибели ихъ, егда придеть Богъ судити на землю и погубити вься творящая безаконье и скверны деющая. Си бо омывають оходы своя, поливавшеся водою, и въ ротъ вливають, и по браде мажются, наричюще Бохмита. Тако же и жены ихъ творят ту же скверну и ино же пуще: от совокупления мужьска вкушають». Си слышавъ, Володимиръ плюну на землю, рекъ: «Нечисто есть дело». Рече же философъ: «Слышахомъ же и се, яко приходиша от Рима учить васъ к вере своей, ихъ же вера с нами мало же развращена: служать бо опреснокы, рекши оплатъкы, ихъже Богъ не преда, но повеле хлебом служити, и преда апостоломъ, приимъ хлебъ, и рек: “Се есть тело мое, ломимое за вы”. Такоже и чашю приимъ, рече: “Се есть кровь моя новаго завета”.[201] Си же того не творять, и суть не исправиле веры». Рече же Володимиръ: «Придоша къ мне жидове, глаголюще: яко немьци и греци верують, егоже мы распяхом». Философъ же рече: «Воистину в того веруемъ, техъ бо пророци прорькоша, яко Богу родитися, а другии — распяту быти и третьй день въскреснути и на небеса възити. Они же ты пророкы и избиваху, а другия претираху. Егда же събысться проречение ихъ, сниде на землю, и распятье приятъ, и въскресе и на небеса възиде, а сихъ же ожидаше покаянья за 40 летъ и за 6, и не покаяшася, и посла на ня римляны. Грады ихъ разъбиша, а самехъ расточиша по странам, и работають въ странахъ». Рече же Володимиръ: «Что ради сниде Богъ на землю и страсть таку приятъ?» Отвещавъ же, рече философъ: «Аще хощеши, княже, послушати из начала, что ради сниде Богъ на землю?» Володимиръ же рече: «Послушаю, радъ». И нача философъ глаголати сице: [202]

Въ начало исперва створи Богъ небо и землю въ 1 день. Въ вторый день створи твердь, иже есть посреде водъ. Сего же дни разделишася воды, полъ ихъ възиде на твердь, а полъ ихъ под твердь.[203] Въ 3 день сътвори море, рекы, источникы и семена. Въ 4 — солнце, и луну, и звезды, и украси Богъ небо. Видевъ же первый от ангелъ, старейшина чину ангельску, помысли в себе, рекъ: «Сниду на землю, и прииму землю, и поставлю столъ свой на облацехъ северьскыхъ, и буду подобенъ Богу». И ту абье сверже ̀и съ небеси, и по немъ спадоша иже беша подъ нимъ, чинъ десятый. Бе же имя противнику Сотанаилъ, в неже место постави старейшину Михаила. Сотана же, грешивъ помысла своего и отпадъ славы первыя, наречеся противьникъ Богу. По семъ же въ 5 день створи Богъ кыты, и гады, и рыбы, и птица пернатыя, и звери, и скоты, и гады земныя. Въ 6 день створи же Богъ человека.[204] Въ 7 день почи Богъ от делъ своихъ, еже есть субота. И насади Богъ Рай на въстоци въ Едеме, и въведе Богъ ту человека, егоже созда, и заповеда ему от древа всякого ясти, от древа же единого не ясти, иже есть разумети злу и добру. И бе Адамъ в Раи, и видяше Бога и славяше, егда ангели славяху Бога, и онъ с ними. И възложи Богъ на Адама сонъ, и успе Адамъ, и взятъ Богъ едино ребро у Адама, и створи ему жену, и приведе ю къ Адаму, и рече Адамъ: «Се кость от кости моея и плоть от плоти моея, си наречеться жена». И нарече Адамъ имена всемъ скотом и птицам, и зверем, и гадомъ, и самема ангелъ поведа имени. И покори Богъ Адаму звери и скоты, и обладаше всими, и послушаху его. Видевъ же дьяволъ, яко почести Богъ человека, позавидевъ ему, преобразися въ змию, и прииде в Евзе, и рече ей: «Почто не яста от древа, сущаго посреде Рая?» И рече жена къ змии: «Рече Богъ: не имата ясти, оли — да умрета смертью». И рече змия къ жене: «Смертью не умрета; ведаше бо Богъ, яко въньже день яста от него, отверзостася очи ваю, и будета яко Богъ, разумевающа добро и зло». И виде жена, яко добро древо въ ядь, и вземьши жена снесть, и въдасть мужю своему, и яста, и отверзостася очи има, и разуместа, яко нага еста, и сшиста листвием смоковьнымь препоясание. И рече Богъ: «Проклята земля въ делехъ твоихъ, в печали яси вся дни живота твоего». И рече Господь Богъ: «Егда како прострета руку, и возмета от древа животнаго, и живета в веки». Изъгна Господь Богъ Адама из Рая. И седе прямо Раю, плачася и делая землю, и порадовася сатана о проклятьи земля. Се на ны первое падение, горкый ответъ, отпадения ангелъскаго житья. И роди Адамъ Каина и Авеля, и бе Каинъ ратай, а Авель пастух. Принесе Каинъ от плод земныхъ къ Богу, и не прия Богъ даровъ его. А Авель принесе от агнець первенець, и прия Богъ дары Авелевы. Сотона же вълезе въ Каина и пострекаше Каина на убийство Авелево. И рече Каинъ къ Авелю: «Изидеве на поле». И яко изидоша, въста Каинъ и хотяше убити ̀и, не умеяше убити ̀и. И рече ему сотона: «Возми камень и удари ̀и». И уби Авеля. И рече Богь Каину: «Кде есть братъ твой?» Он же рече: «Еда азъ стражь есмь брату моему?»[205] И рече Богъ: «Кровь брата твоего въпиет къ мне, буди стоня и трясыся до живота своего». Адамъ же и Евга плачющася бяста, и дьяволъ радовашеся, рекъ: «Сего же Богъ почести, азъ створих ему отпасти от Бога, и се ныне плачь ему налезох». И плакастася по Авеле лет 30, и не съгни тело его, и не уместа погрести его. И повеленьемъ Божиимъ птенца два прилетеста, единъ ею умре, и единъ же ископа яму, вложи умершаго и погребе. Видевша же се, Адамъ и Евга ископаста яму, и вложиста Авеля, и погребоста ̀и съ плачем. Бысть же Адамъ лет 230 роди Сифа и 2 дщери, и поя едину Каинъ, а другую Сифъ, и от того чловеци расплодишася по земли. И не познаша створшаго я, исполнишася блуда и всякого скаредиа, и убийства, и зависти, и живяху скотьскы человеци. И бе Ной единъ праведенъ в роде семъ. И роди 3 сына: Сима, Хама, Афета. И рече Богъ: «Не имать пребывати духъ мой въ человецехъ», и рече: «Да потреблю человека, егоже створих, от человека до скота». И рече Богъ Ноеви: «Створи ковчегъ в долготу лакотъ 300, а в широту 80, а възвышье 30 лакот» — егупьте бо локтемъ саженъ зовуть. Делаему же ковчегу за 100 лет, и поведаше Ной, яко быти потопу, посмехахуся ему. И егда сдела ковчегъ, рече Господь Богь Ноеви: «Влези ты, и жена твоя, и сынове твои, и снохы твоя, и въведи я к себе по двоему от всех гадъ, скот и птицъ». И въведе Ной, якоже заповеда ему Богъ. И наведе Богь потопъ на землю, и потопе всяка плоть, и ковчегъ плаваше на воде. Егда же посяче вода, излезе Ной, и сынове его, и жена его. И от сихъ расплодися земля. И быша человеци мнози и единогласни, реша другъ другу: «Съзижемъ столпъ до небесе». И начаша здати, и бе старейшина имъ Невродь.[206] И рече Богъ: «Умножишася человеци, и помыслы ихъ суетны». И съниде Богъ, и размеси языкы на 70 и два языка. Адамовъ же языкъ бысть не отъятъ у Авера: то бо единъ не приложися къ безумью ихъ, рекъ сице: «Аще бы человеком Богъ реклъ на небо столпъ делати, то повелелъ бы самъ Богъ словом, якоже створи небеса, и землю, и моря и вся видимая и невидимая». Того ради сего языкъ не пременися, от сего суть евреи. На 70 и единъ языкъ разделишася и разидошася по странам, кождо свой нравъ прияша. И по дьяволю научению ови рощением и кладязямъ жряху и рекам, и не познаша Бога. От Адама же до потопа лет 2242, а от потопа до разъделенья языкъ лет 529.

По семъ же дьяволъ в болша прелщения въверже человекы, и начаша кумиры творити, ови древяныа и медяныя, а друзии мороморяны, златы и сребряны, и кланяхуться имъ, и привожаху сыны своя и дьщери своя и закалаху предъ ними, и бе вся земля осквернена. И началникъ же бяше кумиротворению Серухъ, творяше бо кумиры въ имена мерътвыхъ человекъ, бывшимъ овемъ цесаремъ, другымъ храбрымъ, и волъхвомъ, и женамъ прелюбодеицамъ. Се же Серухъ роди Фару, Фара же роди 3 сыны: Аврама, и Нахора, и Арана.[207] Фара же творяше кумиры, навыкъ у отца своего. Аврамъ же, пришедъ въ ум, възревъ на небо, и рече: «Воистину той есть Богъ, иже створилъ небо и землю, а отець мой прельщает человекы». И рече Аврамъ: «Искушю богь отца своего» и рече: «Отче! Прельщаеши человекы, творя кумиры древяны. То есть Богъ, иже створилъ небо и землю». И приимъ Аврамъ огнь, зажьже идолы въ храмине. Видевъ же се Аранъ, братъ Аврамовъ, ревнуя по идолехъ, хоте умьчати идолъ, самъ згоре ту Аранъ и умре пред отцемъ. Пред семъ бо не умиралъ сынъ предъ отцемъ, но отець пред сыномъ, и от сего начаша умирати сынове пред отцемъ. И възлюби Богъ Аврама, и рече Богъ Авраму: «Изиди изъ дому отца твоего и поиди в землю, в нюже ти покажю, и створю тя въ языкъ великъ, и благословять тя колена земная». И створи Аврамъ, якоже заповеда ему Богь. И поя Аврамъ Лота, сыновца своего, и бе бо ему Лотъ шюринъ и сыновець, бе бо Аврамъ поялъ братьню дщерь Ароню, Сарру. И приде в землю Хананейску къ дубу высоку, и рече Богь къ Авраму: «Семени твоему дамъ землю сию». И поклонися Аврамъ Богу. Аврамъ же бяше лет 75, егда изиде от Хараона. Бе же Сарра неплоды, болящи неплодскым. Рече Сарра Авраму: «Влези убо къ рабе моей». И поемши Сарра Агарь и вдасть ю мужеви своему, и влезъ Аврамъ къ Агари. И зача Агарь и роди сына, и прозва Аврамъ Измаилом, а Аврамъ же бе лет 86, егда родися Измаил. По семъ же, заченши, Сарра роди сына и нарече имя ему Исакъ. И повеле Богъ Авраму обрезати отроча, и обреза Аврам въ 8 день. И възълюби Богь Аврама и племя его, и нарече я в люди себе, и отлучи я от языкъ, нарекъ люди своя. Сему же Исаку възмогшу, Авраму же живущю лет 175 и умре, и погребенъ бысть. Исаку же бывшю лет 60, роди два сына — Исава и Якова. Исавъ же бысть лукавъ, а Яков правдивъ. Сий же Яковъ работа у уя своего изъ дьщери его из меньшие 7 лет, и не дасть ему ея Лаван, уй его, рекъ: «Старейшюю поими». И вдасть ему Лию, старейшюю, и изъ другое рекъ ему: «Другую работай 7 лет». Онъ же. работа другую 7 лет из Рахили. И поя себе 2 сестреници, от неюже роди 8 сыновъ: Рувима, Семеона, Левгию, Июду, Исахара, и Заулона, Иосифа и Веньамина, и от робу двою: Дана, Нефталима, Гада, Асира. И от сихъ расплодишася жидове. Ияковъ же сниде въ Егупетъ, сы лет 130 с родомъ своим, числом 65 душь. Поживе же в Егупте лет 17, и успе, и поработиша племя его за 400 лет.

По сихъ же летехъ възмогоша людье жидовьстии, умножишася, и насиляхуть им егуптяне работою. В си же времена родися Моисей в жидех, и реша волъсви егупетьстии цесарю, яко «Родилъся есть детищь въ жидох, иже хощеть погубити Егупет». Ту абье повеле цесарь ражающаяся дети жидовьскыя вметати в реку. Мати же Моисеова, убоявшися сего погубления, вземъши младенець, вложи въ крабьицю и, несъши, постави в лузе. В се же время сниде дщи фараонова Фермуфи купаться и виде отроча плачющеся, и възя е и пощади е, и нарече имя ему Моисий, и въскорми е. И бысть отроча красно, и бысть 4 лет, и приведе ̀и дщи фараоня къ отцю своему фараону. Видевъ же Моисея фараонъ, нача любити фараонъ отроча. Моисий же, хапаяся за шию цесареву, срони венець съ главы цесаревы, и попра ̀и.[208] Видевъ же волхвъ, рече цесареви: «О цесарю! Погуби отроча се: аще ли не погубиши, имаеть погубити всь Егупет». И не послуша его цесарь, но паче повеле не погубити детий жидовьскыхъ. Моисееви же възмогъшю, и бысть великъ в дому фараони. И бысть цесарь инъ, възавидеша ему бояре. Моисей же уби егупьтянина, бежа изъ Егупта и приде в землю Мадиамьску и, ходя по пустыни, научися от ангела Гавриила о бытьи всего мира, и о первемъ человеци, и яже суть была по нем и по потопе, и о смешении языкъ, аще кто колико летъ бяше былъ, и звездное хожение и число, земльную меру и всяку мудрость. По семъ же явися ему Богъ в купине огньмь и рече ему: «Видехъ беду людий моих въ Егупте и низълезохъ изяти я от руку егупетьску, изъвести я от земли тоя. Ты же иди къ фараону цесарю егупетъску и речеши ему: “Пусти Израиля, да три дни положать требу Господу Богу”. Аще не послушаеть тебе цесарь егупетъскый, побью ̀и и всими чюдесы моими». И пришедъшю Моисеови, и не послуша его фараонъ, и пусти Богъ 10 казний на фараона: 1 — рекы въ кровь, 2 — жабы, 3 — мьшице, 4 — песья мухы, 5 — смерть на скотъ, 6 — прыщьеве горющии, 7 — градъ, 8 — прузи, 9 — тма три дни, 10 — моръ в человецехъ. Сего ради 10 казний бысть на нихъ, яко 10 месяць топиша дети жидовьскы. Егда же бысть моръ въ Егупте, рече фараонъ Моисеови и брату его Аарону: «Отъидета въскоре». Моисей же, събравъ люди жидовьскыя, поиде от земля Егупетъскыя. И ведяше я Господь путемъ по пустыни къ Чермьному морю, и предъидяше пред ними нощью столпъ огньнъ, а во дни — облаченъ. Слышавъ же фараонъ, яко бежать людье, погна по нихъ, и притисну я къ морю. Видевъше же людье жидовьстии въспиша на Моисея, ркуще: «Почто изведе ны на смерть?». И въспи Моисей къ Богу, и рече Господь: «Что вопиеши къ мне? Удари жезломъ в море». И створи Моисей тако, и раступися вода надвое, и внидоша сынове израилеви в море. Видевъ же, фараонъ гна по нихъ, сынове же израилеви проидоша посуху. Яко излезоша на брегъ, и съступися море о фараоне и о воихъ его. И възлюби Богъ Израиля, и идоша от моря три дня по пустыни, и придоша в Меронъ. И бе ту вода горка, и възропташа людье на Бога, и показа имъ древо, и вложи е Моисей въ воду, и осладишася воды. По семъ же пакы възропташа людье на Моисея и на Арона, ркущи: «Луче ны бяше въ Егупте, еже ядохом мяса, и тукъ и хлебъ до сытости». И рече Господь Бог Моисеови: «Слышах хулнание сыновъ Израилевъ». И дасть им манну ясти. По семъ же дасть имъ законъ на горе Синайстий. И Моисеови въшедъшю на гору къ Богу, они же, съльявше тельчью главу, поклонишася аки Богу. Ихъ же Моисей исъсече 3000 числом. По семъ же пакы възропташа на Моисея и на Арона, еже не бе воды. И рече Господь Моисеови: «Удари жезломъ в камень», рекъ: «Исъ сего камени егда не испустиве воды?» И разгневася Господь на Моисея, яко не възвеличи Господа, и не вниде в землю обетованую сего ради, роптанья онехъ ради, но възведе ̀и на гору Вамьску и показа ему землю обетованую. И умре Моисей ту на горе. И прия власть Исусъ Навгинъ. Сий приде въ землю обетованую и изби хананейско племя, и всели в нихъ место сыны Израилевы. Умерьшю же Исусу, бысть судья въ него место Июда, инехъ судий бысть 14. При них же, забывше Бога, изъведъшаго я изъ Егупта, начаша служити бесом. И разъгневася Богъ, предаяшеть я иноплеменьником на расхыщение. И егда ся начьну каяти, помиловашеть их, и пакы укланяхуся на бесослужение. По сихъ же служаше Илий жрець, и по семъ Самуилъ пророкъ. Реша людье Самуилу: «Постави нам цесаря». И разъгневася Богъ на Израиля и постави надъ ними цесаря Саула. Таче Саулъ не изволи ходити въ завете Господни, избра Господь Давида, постави ̀и цесаря надъ Израилемъ, и угоди Давидъ Богу. Сему Давиду кляся Богь, яко от племени его родитися Богу. И первое начаша пророчьствовати о воплощении Божии, рекъ: «Изъ щрева преже деньница родихъ тя».[209] Се же пророчьствовавъ 40 лет и умре. И по нем царствова и пророчьствова сынъ его Соломонъ, иже възгради церковь Богови и нарече ю Святая Святыхъ. И бысть мудръ, но на конець поползеся; цесарьствовавъ лет 40 и умре. По Соломоне же цесарьствовавъ сынъ его Ровоамъ. При семъ разделися царство надвое жидовьское: въ Ерусалимъ одино, а другое в Самарии[210] Въ Самареи же царьствова Еровамъ, холопъ Соломонь, иже створи две краве злате и постави едину вь Вефили на холме, а другу въ Ендане и рекъ: «Се Бога твоя, Израилю». И кланяхуся людье, а Бога забыша. Таче и въ Ерусалиме забывати Бога начаша, кланятися Валу, рекъше ратьну богу, еже есть Арей,[211] и забыша Бога отець своихъ. И нача Богъ посылати к нимъ пророкы. Пророци же начаша обличати о безаконьи ихъ и о служеньи кумиръ. Они же начаша пророкы избивати, обличаеми от них. И разгневася Богъ на Израиля велми и рече: «Отрину от себе и призову ины люди, иже мене послушают. И аще съгрешат, не помяну съгрешения ихъ». И нача посылати пророкы, глаголя: «Прорицайте о отвержении жидовьсте и о призваньи стран».

Первое же начаша пророчьстьвовати Осий, глаголя: «Преставлю царство дому Израилева и скрушю лукъ Израилевъ, и не приложю пакы помиловати дому Израилева, но отметаа, отвергуся ихъ, — глаголеть Господь, — и будут блудяще въ языцехъ».[212] Иеремея же рече: «Аще станеть Самуилъ и Моисей, не помилую ихъ», И пакы той же Еремея рече: «Тако глаголеть Господь: Се кляхся именемъ моим великымъ, аще будеть отселе кде имя мое именуемо въ устех июдейскыхъ».[213] Иезекеиль же рече: «Тако глаголеть Господь Аданай: Расъсею вы вся, останкы твоя въ вся ветры, зане святая моя осквернависте вьсими негодованми твоими. Азъ же тя отрину и не имамъ тя помиловати пакы».[214] Малахия же рече: «Тако глаголеть Господь: Уже несть ми хотенья въ вас, понеже от въстока и до запада имя мое прославися въ языцех, и на всяком месте приносится кадило имени моего и жертва чиста, зане велье имя мое въ языцех. Сего ради дамъ васъ на поносъ и на пришествие въ вся языкы».[215] Исая великый рече: «Тако глаголеть Господь: Простру руку свою на тя, истьлю тя и расею тя, и не приведу тя». И пакы и тъ же рече: «Възненавидехъ праздникы ваша и начаткы месяць ваших не приемлю».[216] Амосъ же пророкъ рече: «Слышите слово Господне: Азъ приемлю на вы плачь. Домъ Израилевъ падеся и не приложи въстати».[217] Малахия же рече: «Тако глаголеть Господь: Послю на вы клятву и проклену благословление ваше, и разорю, и не будет въ вас».[218]

И много пророчьствоваша о отвержении их. Симъ же пророкомъ повеле Богъ пророчьствовати о призваньи инех странъ в них место. Нача звати Исая, тако глаголя: яко «Законъ от мене изидет, и судъ мой светъ странамъ. Приближается скоро правда моя, изидеть, и на мышцю мою страны уповают».[219] Иеремея же рече: «Тако глаголеть Господь: И положю дому Июдову заветъ новъ, дая законы в разуменья ихъ, и на сердца ихъ напишю, и будут имъ въ Богъ, и ти будут мьне въ люди».[220] Исая же рече: «Ветхая мимоидоша, а новая възвещаю. И преже възвещения явлено бысть вамъ: пойте Господеви песнь нову. Работающим ми призоветь имя ново, еже благословиться имя ново, еже благословится имя всей земли. Домъ мой домъ молитве прозовется по всемъ языком».[221] Той же Исая глаголеть: «Открыеть Господь мыщьцю свою святую пред всеми языкы. Узрять вси конци земля спасение Бога нашего».[222] Давидъ же: «Хвалите Господа вси языци, похвалите его вьси людье».[223]

Тако Богу възлюбившю новыя люди, рекъ имъ снити к нимъ самъ и явитися человеком плотью и пострадати за Адамово преступление. И начаша пророчьствовати о воплощении Божии. И первое Давидъ, глаголя: «Рече Господь Господеви моему: сяди одесъную мене, дондеже положю врагы твоя подножье ногама твоима».[224] И пакы: «Рече Господь къ мне: сынъ мой еси ты, азъ днесь родих тя».[225] Исая же рече: «Не солъ, ни вестьникъ, но самъ Господь, пришедъ, спасеть ны».[226] И пакы: «Яко детищь родися намъ, ему же бысть начало на раме его. И прозовется имя его “велика света ангелъ” и велика власть его, и миру его несть конца».[227] И пакы: «Се въ утробе девая зачат и родить сынъ, и прозовуть имя ему Еммануилъ».[228] Михея же рече: «Ты Вифлеоме, доме Ефрантовъ, еда не многъ еси быти в тысящах Июдовах? Ис тебе бо ми изидет старейшина быти въ князех въ Израили; исходъ его от дний века. Сего ради дасться до времени ражающая родит, и прочии от братья его обратятся на сыны Израилевы».[229] Иеремия же рече: «Се Богъ наш, и не въменится инъ к нему. Изъобрете вьсякъ путь художьства, яко дасть Иякову, отроку своему. По сихъ же на земли явися и съ человекы поживе».[230] И пакы: «Человекъ есть, и кто увесть, яко Богъ есть, яко человекъ же умираеть».[231] Захарья же рече: «Не послушаша сына моего, и не услышю ихъ, глаголеть Господь».[232] Иосей рече: «Тако глаголеть Господь: Плоть моя от нихъ».[233]

Прорекоша же и о страсти его, ркуще, якоже рече Исая: «О люте души ихъ, понеже светъ золъ свещаша, ркуще: Свяжемъ праведника».[234] И пакы той же рече: «Тако глаголеть Господь: Азъ не супротивлюся <...> ни глаголю противу. Плещи мои дах на раны, и ланите мои на заушение, и лица своего не отвратих от студа заплеваниа».[235] Еремия же рече: «Приидите, въложим древо въ хлебъ его, изътребимъ от земля животъ его».[236] Моисей же рече о распятьи его: «Узрите жизнь вашю висящю предъ очима вашима».[237] И Давидъ рече: «Въскую шаташася языци».[238] Исая же рече: «Яко овьча на заколенье веденъ бысть».[239] Ездра же рече: «Благословенъ Богъ, распростеръ руце свои и спаслъ Иерусалима».

И о въскресении же его рькоша. Давидъ: «Въстани, Боже, суди земли, яко ты наследиши въ всех странах».[240] И пакы: «Да въскреснеть Богъ, и разидутся врази его».[241] И пакы: «Въскресни, Господи Боже мой, да възнесеться рука твоя».[242] Исая же рече: «Сходящии въ страну и сень смертьную, светъ восияеть на вы».[243] Захарья же рече: «Ты въ крови завета твоего испустилъ еси ужникы своя от рова, не имущи воды».[244] И ино много пророчьствова о немъ же, и събыстся все.

Рече же Володимиръ: «То въ кое время събысться се? И было ли се есть? Еда ли топерво хощет быти се?» И философъ же, отвещавъ, рече ему, яко «Уже преже сьбысться все, егда Богъ въплотися. Якоже преже ркох, жидомъ пророкы избивающим, цесаремъ ихъ законы преступающим, предасть я на расхыщение въ пленъ, и ведени быша въ Асурию, грехъ ради их, и работаша тамо лет 70. И по семъ възвратишася на землю свою, и не бе у нихъ цесаря, но архиереи обладаху ими <...> до Ирода иноплеменьника, иже облада ими.[245]

В сего же власть, в лето 5000 и 500 посланъ бысть Гаврилъ въ Назарефъ къ девици Марьи, от колена Давидова, рещи ей: «Радуйся, обрадованная, Господь с тобою!»[246] И от слова сего зачатъ Слово Божие во утробе, и породи сына, и нарече имя ему Исусъ. И се волъсви приидоша от въстока, глаголюще: «Кде есть рожийся цесарь жидовескъ? Видехом звезду его на въстоци, приидохом поклонится ему». Слышавъ же се, Иродъ цесарь смятеся, и всь Иерусалимъ с нимъ, и, призвавъ книжникы и старци людьскыя, въпрашаше: «Кде Христосъ ражается?» Они же реша ему: «Въ Вифлеоме июдейстемь». Иродъ же, се слышавъ, посла, рекъ: «Избейте младенца сущаа до дву лету». Они же, шедше, избиша младениць 14 000. Марья же, убоявшися, скры отроча. Иосифъ же съ Мариею, поимъ отроча и бежа въ Егупетъ, и бысть ту до умертвия Иродова. Въ Егупте же явися аньгелъ Иосифу, глаголя: «Въстани, поими отроча и матерь его и иди в землю Израилеву». Пришедъшю же ему, вселися въ Назарефъ. И възрастъшю же ему и бывшю ему лет 30, нача чюдеса творити и проповедати царство небесное. Изъбра 12 и яже ученикы себе нарече, и нача чюдеса творити велика: мертвыя въскрешати, прокаженыя очищати, хромыя ходити, слепымъ прозренье творити, и ина многа чюдеса велика, якоже беша пророци прорекли о немъ, глаголюще: «Тъ недугы наша ицели, и болезни подъя». И крестися въ Иердане от Ивана,[247] показая новымъ людем обновление. Крестившю же ся ему, и се отверзошася небеса, и Духъ сходящь зраком голубиномъ на нь, и глас глаголя: «Се есть сынъ мой възлюбленый, о немъже благоизволих».[248] И посылаше ученикы своя проповедати царство небесное и покаяние въ оставленье греховъ. И хотя исполнити пророчьство, и нача проповедати, яко подобает сыну человечьскому пострадати, и распяту быти, и въ 3 день въскреснути. И учащю ему въ церкви, архиереи исполнишася зависти и книжници искаху убити ̀и, и емъше ̀и, ведоша ̀и къ игемону Пилату.[249] Пилатъ же, испытавъ, яко безъ вины предаша ̀и, хоте пустити ̀и. Они же реша ему: «Аще того пустиши, не имаеши быти другь кесареви». Пилатъ же повеле, да ̀и расъпнут. Они же, поемъше Исуса, ведоша ̀и на место краньево,[250] и ту ̀и распяша. И бысть тма по всей земли от шестаго часа до 9-го, и при 9-мь часе испусти духъ Исусъ. И церковьная запона раздрася надвое, и мертвии въстаяху мьнози, имъже повеле въ раи быти. И снемъше же ̀и съ креста, положиша ̀и въ гробе, и печатьми запечаташа гробъ людье же жидовьстии, и стражи приставиша, ркуще: «Еда украдуть и нощью ученичи его». Онъ же въ 3 день въскресе. И явися учеником, и въскресъ изъ мертвыхъ, рекъ имъ: «Идете въ вся языкы и научите вся языкы, крестяще во имя Отца и Сына и Святаго Духа». И пребысть с ними 40 дний, являяся имъ по въскресении. И егда исполнися дьний 40, повеле имъ ити на гору Елеоньскую. И ту явися имъ и, благословивъ я, рече имъ: «Сядете въ граде Иерусалиме, дондеже послю обетование Отца моего». И егда възношашеся на небо, ученикы поклонишася ему. И възъратишася въ Иерусалимъ и бяху воину въ церкви. И егда скончася днии 50, сниде Духъ Святый на апостолы, и приимъше обетование Святаго Духа, разидошася по вьселеней, учаще и крестяще водою».

Рече же Володимиръ къ философу: «Что ради от жены родися, и на дьреве распятъся, и водою крестися?». Философъ же рече ему: «Сего ради, понеже исперва родъ человечьскый женою съгреши: дьяволъ прелести Евгою Адама, и отпаде рая; тако же и Богъ отместье створи дьяволу, женою первее побеженье бысть дьяволу, женою бо перьвее[251] испадение бысть Адаму из раа; от жены же пакы въплътися Богъ и повеле в рай ити верным. А еже на древе распяту быти, сего ради, яко от древа вкушь и испаде породы; Богъ же на древе страсть приать, да древом диаволь побежен будет, и от древа праведнаго приимут праведнии. А еже водою обновление, понеже при Нои умножившемъся грехом въ человецех, и наведе Богъ потопь на землю и потопи человекы водою. Сего ради рече Богъ: «Понеже погубих водою человекы грех ради их, ныне же пакы водою очищу грехы человеком обновлениемь водою», ибо жидовьскый род въ мори очистишася от египетскаго злаго нрава, понеже вода изначала бысть пръвое; рече бо, и Духъ Божий ношашеся връху воды, еже бо и ныне крестятся водою и Духом. Проображение бысть пръвое водою, якоже Гедеон прообрази. Егда прииде к нему аггелъ, веляше ему ити на мадиама, онъ же, искушая, рече къ Богу, положивь руно на гумне, рекь: «И аще будет по всей земли роса, а на руне суша...». И бысть тако. Се же прообрази, яко иностраны беша преже суша, а жидове — руно, послеже на странах роса, еже есть святое крещение, а на жидех суша. И пророци же проповедаша, яко водою обновление будет.

Апостолом же учащим по вселенней веровати Богу, их же учение и мы, греци, приахом, и вся вселеннаа верует учению их. Нарекль же есть Богъ един день, в он же хощет судити, пришедый, живым и мертвым и въздати комуждо по делом их: праведному царство небесное, и красоту неизреченную, веселие без конца, и не умирати в векы, а грешником — мука огненна, и червь неусыпаемый, и муце не будет конца. Сице же будут мучениа, иже не веруют Господу нашему Иисус Христу: мучими будут въ огни, иже ся не крестит». И се рекь, показа ему запону, на нейже бе написано судище Господне, показываше же ему одесную праведныа въ веселии предъидуща в рай, а ошуюю — грешныа, идущих въ муку. Вълодимер же, въздохнувь рече: «Добро сим одесную, горе же сим ошуюю». Он же рече: «Аще хощеши одесную стати, то крестися». Вълодимеръ же положи на сердци своем, рекь: «Пожду еще мало», хотя испытати о всех верах. Вълодимер же, сему дары многы въдавь, отпусти съ честию великою.

В лето 6495. Съзва Вълодимерь бояры своя и старци градскыа и рече имь: «Се приходиша къ мне болгаре, рекуще: “Приими закон нашь”. По сем же приидоша немци, и тые хваляху закон свой. По сих приходиша жидове. Сих же последи приходиша и греци, хуляще все законы, свой же хваляще, и много глаголаша, сказующе от начала миру. Суть же хитро сказающе, яко и другый светъ поведают быти, и чюдно слышати их: да аще кто, дееть, в нашю веру ступить, то паки, умеръ, станеть, и не умрети ему в веки, аще ли в-ынъ законъ ступить, то на ономъ свете в огне горети. Да что ума придасте? что отвещаете?» И реша бояре и старци: «Веси, княже, яко своего никтоже не хулить, но хвалить. Аще хощеши испытати гораздо, то имаши у собе мужи: пославъ, испытай когождо ихъ службу, и кто како служить Богу». И бысть люба речь князю и всемъ людемъ. Избраша мужи добры и смыслены, числомъ 10, и реша имъ: «Идете первое в Болгары, испытайте веру ихъ и службу». Они же идоша и, пришедше, видиша скверная дела ихъ и кланяние вь ропати, и придоша в землю свою. И рече имъ Володимеръ: «Идете пакы в немце и сглядайте такоже, и оттуду идете въ Грекы». Они же придоша в немце и сглядавше церковь и службу ихъ, и придоша к Цесарюграду и внидоша къ цесарю. Цесарь же испыта, коея ради вины придоша. Они же исповедаша ему вся бывшая. Се слышавъ цесарь и рад бысть, и честь велику створи имъ въ тъ день. Наутрея же посла къ патреарху, глаголя сице: «Придоша русь, пытающе веры нашея, да пристрой церковь и крилосъ и самъ причинися въ святительския ризы, да видять славу Бога нашего». И си слышавъ патреархъ и повеле созвати крилось всь, и по обычаю створи празникъ, и кадила вьжгоша, и пения ликы составиша. И иде и цесарь с ними во церковь, и поставиша я на пространьне месте, показающе красоту церковьную, и пенья, и службу архиерейскы, и предстоянья дьяконъ, сказающе имъ служение Бога своего. Они же въ изуменьи бывше и удивившеся, похвалиша службу ихъ. И призвавша я цесаря Василей и Костянтинъ,[252] и реста имъ: «Идете в землю вашю». И отпустиша я с дары великы и с честью. Они же придоша в землю свою. И созва князь бояры своя и старца, рче Володимеръ: «Се придоша послании нами мужи, да слышимъ от нихъ бывшее», и рече имъ: «Скажите предъ дружиною». Они же реша, яко «ходихомъ первое в Болгары и смотрихомъ, како ся кланяють въ храмине, рекше в ропате, стояще бес пояса: и поклонивься, сядет и глядить семо и овамо, акы бешенъ, и несть веселия у нихъ, но печаль и смрадъ великъ. И несть добръ законъ ихъ. И придохомъ в Немце и видихомъ службу творяща, а красоты не видихомъ никоеяже. И придохом же въ Грекы, и ведоша ны, идеже служать Богу своему, и не свемы, на небеси ли есмы были, или на земле: несть бо на земли такого вида или красоты такоя, недоумеемь бо сказати. Токмо то вемы, яко онъде Богъ съ человекы пребываеть, и есть служба ихъ паче всих странъ. Мы убо не можемь забыти красоты тоя — всякъ бо человекъ, аще преже вкусить сладка, последи же <...> не можеть горести прияти — тако и мы не имамъ сде жити». Отвещавъша же бояре и реша: «Аще лихъ бы законъ гречкый, то не бы баба твоя Олга прияла кресщения, яже бе мудрейши всих человекъ». Отвещав же Володимеръ, рече: «То кде кресщение приимемь?». Они же реша: «Кде ти любо».

И минувшу лету, в лето 6496, иде Володимеръ с вои на Корсунь, град гречкый, и затворишася корсуняни въ граде.[253] И ста Володимеръ об онъ полъ града в лимени, вьдале града стрелище едино. И боряхуся крепко горожане с ними. Володимеръ обьстоя град. И изнемогаху людие въ граде, и рече Володимеръ к гражаномъ: «Аще ся не вдасте, имамъ стояти за три лета». Они же не послушаша того. Володимеръ же изряди воя своя и повеле приспу сыпати к граду. Сим же спущимъ, корсуняне, подкопавше стену градьскую, крадяху сыплемую перьсть и ношаху к собе в град, сыплюще посреде града. Вои же присыпаху боле, и Володимеръ стояше. И се мужь именемь Анастасъ корсунянинъ стрели, написавъ на стреле: «Кладези, яже суть за тобою от вьстока, ис того вода идеть по трубе, копавше, преимете воду». Володимеръ же, се слыша, възревъ на небо, и рече: «Аще ся сбудеть, се имамъ креститися». И ту абье повеле копати прекы трубамъ, и переяша воду. И людье изнемогаху жажею водною и предашася. И вниде Володимеръ въ град и дружина его, и посла Володимиръ къ цесареви, Василию и Костянтину, глаголя сице: «Се град ваю славный взях; слышю же се, яко сестру имаете девою, да аще ея не вдасте за мя, то створю граду вашему, яко и сему створихъ». И се слышавша цесаря, быста печална, посласта весть, сице глаголюще: «Не достоить крестьяномъ за поганыя посягати и даяти. Аще ли ся крестиши, то приимеши се и получиши царство небесное, и с нами единоверникъ будеши. Аще ли сего не хощеши створити, не можеве дати сестры своей за тя». И се слышавъ Володимеръ и рече посланымъ от цесарю: «Глаголите цесарема тако, яко азъ кресщюся, яко испытахъ преже сихъ дний законъ вашь, и есть ми любъ, и вера ваша и служение, иже ми исповедаша послании нами мужи». И се слышавша цесаря и рада быста, и умолиста сестру свою, именемь Анну, и посласта к Володимеру, глаголющи: «Крестися, тогда послеве сестру свою к тобе». И рече Володимиръ: «Да пришедше съ сестрою вашею крестять мя». И послушаста цесаря и посласта сестру свою и сановникы некыя и прозвутеры. Она же не хотяше ити яко в поганыя,[254] и рече им: «Луче бы ми сде умрети». И реста ей брата: «Еда како обратить Богъ Рускую землю в покаяние, а Гречкую землю избавиши от лютыя рати. Видиши ли колико зло створиша русь грекомъ? Ныне же, аще не идеши, то же имуть творити намъ». И одва принудиста. Она же, вседши в кубару, целовавши ужикы свое с плачемь, поиде чресъ море. Яко приде ко Корсуню, и излезоша корсуняни с поклономъ, и введоша ю въ градъ, и посадиша ю в полате. По Божью же строенью вь се время разболелся Володимиръ очима и не видяше ничтоже, и тужаше велми, и не домышляше, что створити. И посла къ нему цесариця, рекуще: «Аще хощеши болезни сея избыти, то вьскоре крестися, аще ли ни, то не имаеши избыти сего». И си слышавъ, Володимеръ рече: «Аще се истина будет, поистене великъ Богъ крестьянескь». И повеле крестити ся. И епископъ же корсуньскый с попы цесарицины, огласивъ ̀и, и крести Володимера. И яко возложи руку на нь, и абье прозре. Видив же се Володимеръ напрасное исцеление и прослави Бога, рекъ: «То первое увидехъ Бога истиньнаго». Си же увидивше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся въ церкви святое Софьи,[255] и есть церкви та стояще в Корсуни граде, на месте посреде града, идеже торгъ деють корсуняне; полата Володимеря воскрай церкви стоить и до сего дни, а цесарицина полата за олътаремь. По кресщении же приведе цесарицю на обручение.

Се же не сведуще право, глаголють, яко крестился есть в Кыеве, инии же реша — в Василеве, друзии же реша инако сказающе.

И кресщену же Володимеру в Корсуни, предаша ему веру крестьяньскую, рекуще сице: «Да не прельстять тебе неции от еретикъ, но веруй, сице глаголя: «Верую вь единого Бога Отца, вседержителя, творца небу и земле» и до конца веру сию. И пакы: «Верую въ единого Бога-Отца нерожена, и вь единого Сына рожена, и въ единъ Святый Духъ исходящь: три собьства свершена, мысльна, разделяема числомъ и собьствомь, а не божествомъ, разделяеть бо ся не разделно, и совокупляеться неразмесно. Отець бо, Богъ-Отець, присно сый пребываеть въ отечьстве, нероженъ, безначаленъ, начало, вина всимь, единемь нерожениемь старей сы Сыну и Духови. От него же ражаеться Сынъ преже всих векъ, исходить же Духъ Святый и безъ времене и бес тела; вкупе Отець, вкупе Сынъ, вкупе Духъ Святый есть. Сынъ подобосущенъ и безначаленъ <...>, рожениемь точию разнествуя Отцю и Духу. Духъ есть пресвятый, Отцю и Сыну подобосущенъ и присносущенъ.[256] Отцю бо отечьство, Сыну же сыновьство, Святому Духу исхожение. Ни Отець бо въ Сынъ или въ Духъ преступаеть, ни Сынъ въ Отца и Духа, ни Духъ въ Сынъ или въ Отець, неподвижна бо свойствия. Не трие бози — единъ Богъ, понеже едино божество вь трехъ лицих. Хотеньем же Отца же и Духа свою спасти тварь, отечьскых ядръ, иже не отступи, сшед и вь девичьское ложе пречистое, акы Божье семя вшед и плоть съдушьвну, и словесну же, и умну, не преже бывшю, приимъ, изииде Богъ воплощенъ, родивыся неизреченьне и девство матери схрани нетленьно, не смятение, ни размешение, ни изменения пострадавъ, но пребывь еже бе, прием рабий зракъ истиною, а не мечтаниемь, всячьскы, разве греха, намъ подобенъ бывъ. Волею родися, волею бо взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истиною, а не мечтаниемь, вся свершена, не оклеветаньныи страсти человечества. Распятъ же ся, смерти вкуси безъгрешный и въскресъ въ своей плоти, и, не ведевши истления, на небеса вьзыиде и седе одесную Отца. И придеть же пакы съ славою судити живымъ и мертвымъ, якоже взииде сь своею плотью, тако и снидеть.

К сим едино кресщение исповедаю водою и духомъ, приступаю кь пречистымъ тайнамъ, верую вь истину тело и кровь, и приемлю церковьная предания, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному и кресту, и всякому кресту и святымъ мощемь и святымь сьсудомъ. Веруй же семи сборъ святыхъ отець,[257] иже есть первый в Никии 300 и 18, иже прокляша Арья и проповедаша веру непорочну и праву. Вторый же сборь в Костянтинеграде святыхъ отець 100 и 50, иже прокляша Македонья духоборца и проповедаша Троицю единосущную. 3-й же сборъ въ Ефесе святыхъ отець 200 на Несторья, егоже прокленше, проповедаша святую Богородицю. 4-й сборъ в Халкидоне святыхъ отець 600 и 30 на Евтуха и Диоскора, еюже прокленше святии отци, изъгласивше свершена Бога и свершена человека Господа нашего Исуса Христа. 5 сборъ въ Цесареграде святыхъ отець 100 и 60 и 5 на Ерегенова предания и на Евагрия, ихже прокляша святии отци. 6-й сборъ Цесареграде святыхъ отець 100 и 70 на Сергиа и Кура, ихже прокляша святии отци. 7-й сборъ в Никеи святыхъ отець 300 и 50, прокляша, иже не поклоняються иконам.

Не приимай же от латыне учения, их же учение развращено: влезъше бо вь церковь, не покланяються иконамъ, но стоя поклониться <...> и, поклонився, напишеть кресть на земли и целуеть, и вьстанеть простъ ногама на немь, да, легъ, целуеть, а вьставь попираеть. Сего бо апостоли не предаша: предали суть апостоли крестъ поставленъ целовати, иконы предаша. . Лука бо еуангелистъ, первое написавъ, посла вь Римъ. «Якоже глаголеть Василей, икона на первый образъ приходить».[258] Пакы же землю глаголють матерью. Да аще имъ есть земля мати, то отець имъ есть небо, искони створи Богъ небо и такоже землю. Тако глаголють: «Отче нашь, иже еси на небеси». Аще ли по сихъ разуму земля есть мати, почто плюете на матерь свою? Да семо ю лобызаете, а семо ю скверните? Сего же римляне не творяху, но исправляху на всих сборех, сходящеся от Рима и от всихъ престолъ. На первомъ сборе, иже на Арья, иже в Никеи, от Рима преже Селивестръ посла епископы и прозвутеры, а от Александрия Афанасия, от Цесаряграда Митрофанъ посла епископы от себе, и тако исправляху веру. На вторемь же сборе от Рима Дамасъ, а от Александреа Тимофей, от Антиохия Мелетий, Курилъ Ерусалимскый, Григорей Богословець. На третьемь же сборе Келестинъ Римьский, Курилъ Александрийский. На 4 же сборе Леонтий Римьскый, Анатолей Цесаряграда, Увеналий Ерусалимскый. На пятомъ сборе Римьский Вилигий, Евьтухий Цесаряграда, Аполинарий Александрийский, Домнинь Антиохийскый. На шестом сборе от Рима Агафонь, Георгий Цесаряграда, Феофанъ Антиохийскый, от Александрия Петръ мнихъ. На 7-мь сборе Андрианъ от Рима, Тарасий Цесаряграда, Политьянь Александрейскый, Феодоръ Антиохийскый, Илья Ерусалимскый. Сии вси съ своими епископы и, сходящеся, и правяху веру. По семемь же сборе Петръ Гугнивый[259] сь иними шедъ в Римъ и престолъ вьсхытивъ, развративъ веру, отвергься престола Ерусалимьскаго, и Александрейскаго, и Цесаряграда и Антиохийскаго. И возмутиша Италию всю, сеюще учение свое раздно, тем же держать не в одино съглашение веру, но раздно: овии бо попове, одиною женою оженився, служать, а друзии до семи женъ поимающе служать, ина же многа раздно держать, ихже блюдися учения. Пращають же грехы на дару, еже есть злее всего. Богъ да хранить ть, княже, от сего».

Володимеръ же поимъ цесарицю, и Настаса, и попы корсуньскыя, мощи святаго Климента[260] и Фива, ученика его, и поима сьсуды церковныя, иконы на благословенье себе. Постави же церковь святаго Иоана Предтечю в Корсуне на горе, иже ссыпаще среде града, крадуще приспу, и яже и церкви стоить и до сего дни. Взяша же, идя, медяне 2 капищи, и 4 коне медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, яко иже неведуще мнять я мраморяны суща. Вдасть же за вено Корсунь грекомъ цесарице деля, а самъ прииде Кыеву. И яко приде, повеле кумиры испроврещи, овы исещи, а другыя огньви предати. Перуна же повеле привязати кь коневи хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, и 12 мужа пристави бити жезлиемь. Се же не яко древу чюющю, но на поругание бесу, иже прильщаше симъ образомъ человекы, да возместье прииметь от человекъ. «Велий еси, Господи, чюдная дела твоя!»[261] Вчера чьстимь от человекъ, а днесь поругаем. И влекому же ему по Ручаеви кь Днепру, плакахуся его невернии людье, еще бо не бяху прияли кресщения. И привлекше, и вринуша ̀и въ Днепръ. И пристави Володимеръ, рекъ: «Аще кде пристанеть, вы-то отревайте его от берега, доньдеже порогы проидеть, тогда охабитеся его», Они же повеленое створиша. Яко пустиша ѝ, и проиде сквозе порогы, изверже ѝ ветръ на рень, яже и до сего дни словет Перуня рень. По сем же Володимиръ посла послы своя по всему граду, глаголя: «Аще не обрящеться кто заутра на реце, богатъ ли, убогь, или нищь, или работенъ — противникъ мне да будеть». И се слышавше, людье с радостью идяху, радующеся и глаголаху: «Аще бы се не добро было, не бы сего князь и бояри прияли». Наутрея же изииде Володимеръ с попы цесарицины и корсуньскыми на Днепръ, и снидеся бе-щисла людий,[262] И влезоша вь воду и стояху ови до шее, а другии до персий, младеи же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, попове же, стояще, молитвы творяху. И бяше видити: радость велика на небеси и на земли, толико душь спасаемых, а дьяволъ стенаше, глаголя: «Увы мне, яко отсюду прогонимь есмь! Зде бо мнехъ жилище имети, яко сде не суть учения апостолскаа, ни суть ведуще Бога, но веселяхуся о службе ихъ, еже служаху мне. И се уже побежаемь есмь от невегласа сего, а не от апостолъ и мученикъ, и ни имамъ уже царствовать во странах сихъ». Крестившим же ся людемь, идоша когождо в домы своя. Володимеръ же радъ бывъ, яко позна Бога самъ и людие его, и възревъ на небо и рече: «Боже великый, створивый небо и землю! Призри на новыя люди своя, вдай же имъ, Господи, уведити тебе, истеньнаго Бога, якоже увидиша страны крестьяньскыя, и утверди у нихъ веру правую и несъвратну, мне помози, Господи, на супротивнаго врага, да, надеюся на тя и на твою державу, побежаю козни его». И се рекъ, повеле рубити церькви и поставляти по местомъ, идеже стояше кумиры. И постави церковь святаго Василья на холме, идеже стояше кумири — Перунъ и прочии, идеже требы творяху князь и людье. И нача ставити по градомъ церкви и попы, и людие на кресщение приводити по всемъ градом и селомъ, И, пославъ, нача поимати у нарочитой чади дети, и даяти на учение книжное. А матери же чадъ своихъ плакахуся по нихъ, и еще бо ся бяху не утвердиле верою, но акы по мерьтвеце плакахуся.

Симь же раздаянымъ на учение книжное, и сбысться пророчество на Руской земле, глаголящее: «Вь оны дни услышать глусии словеса книжная, яснъ будеть языкъ гугнивыхъ».[263] Си бо не беша преди слышали словеса книжная, но по Божью строенью и по милости своей помилова Богъ, якоже рече пророкъ: «Помилую, егоже хощю».[264] Помилова бо ны «Пакы банею бытия и обновлениемь духа»,[265] по изволению Божию, а не по нашим деломъ. Благословенъ Господь Иисусъ Христосъ, иже възлюби новыя люди, Рускую землю, и просвети ю крещениемь святымь. Темже и мы припадаемь к нему, глаголюще: «Господи Иисусе Христе! Что ти въздамъ о всихъ, яже ты въздасть намъ, грешнымъ сущимъ? Недоумеемь противу даромъ твоим въздати». «Велий бо еси и чюдна дела твоя, и величью твоему несть конца. В роды и родъ въсхвалимъ дела твоя»,[266] рекуще съ Давидомъ: «Придете, възрадуемься Господеви и воскликнемь Богу, Спасу нашему. Варимъ лице его исповеданиемь»;[267] «Исповедающеся ему, яко благъ, яко въ векы милость его», яко «избавилъ ны еси от врагъ наших»,[268] рекше от идолъслужитель. И пакы рчемь съ Давидомъ: «Воспойте Господеви песнь нову, воспойте Господеви вся земля, воспойте Господеви, благословите имя его, благовестите день от дни спасение его, възвестите вь языцехъ славу его и во всехъ людехъ чюдеса его, яко велий Господь, хваленъ зело»,[269] «И величью его несть конца».[270] Колика ти радость: не единъ, ни два спасаеться! Рече бо Господь: «Яко радость бываеть на небеси о единъмъ грешнице кающемся».[271] Се же не единъ, ни два, но бещисленое множьство к Богу приступиша, святымь кресщениемь просвещени. Якоже пророкъ рече: «Въскроплю на вы воду чисту, и очиститеся от идолъ ваших и грехъ ваших».[272] И пакы другый пророкъ рче: «Кто яко Богъ отъемля грехы и преступая неправду? Яко хотяй милостивь есть. Тъ обратить и ущедрить ны, погрузи грехы наша въ глубине».[273] Ибо Павелъ глаголеть: «Братья, елико насъ креститься въ Христа Иисуса, и въ смерть его крестихомся, погребохомся убо с нимъ крещениемь вь смерть; да якоже въста Христосъ от мертвых съ славою отчею, якоже и мы въ обновлении житья поидемь».[274] И пакы: «Ветхая мимоидоша, и се быша нова».[275] «Ныне приближися намъ спасение, нощь успе, а день приближися».[276] «Им же приведение обретохомъ верою» князя нашего Володимера «вь благодать сию, им же восхвалимся и стоимъ».[277] «Ныне же свободивъшеся от греха, поработившеся Господеви, имате плодъ вашь вь священие».[278] Темже долъжни есми рабътати Господеви, радующеся ему. Рече бо Давидъ: «Работайте Господеви съ страхомъ и радуйтеся ему с трепетомъ».[279] Мы же вопиемь къ владыце Богу нашему, глаголюще: «Благословенъ Господь, иже не дасть насъ в ловитьву зубомъ их. Сеть скрушися, и мы избавлени быхомъ»[280] от прелести дьяволя. «И погыбе память его с шюмомъ, и Господь вь векы пребываеть»,[281] хвалимъ от рускихъ сыновъ, поемь въ Троици, а демони проклинаемы от благоверныхъ мужь и от говеиньныхъ женъ, иже прияли суть кресщение, покаяние вь отпущение греховъ, нови людье крестьяньстии, избрани Богомъ».

Володимиръ же просвещенъ самъ, и сынови его, и земля его. Бе бо у него сыновь 12: Вышеславъ, Изяславъ, Святополкъ, и Ярославь, Всеволодъ, Святославъ, Мьстиславъ, Борисъ и Глебъ, Станиславъ, Позвиздъ, Судиславъ. И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава в Полотьсце, а Святополка в Турове, Ярослава в Ростове. И умершю же старейшому Вышеславу в Новегороде, и посади Ярослава в Новегороде, а Бориса в Ростове, а Глеба вь Муроме, Святослава в Деревех, Всеволода в Володимере, Мьстислава вь Тмуторокане. И рече Володимеръ: «Се не добро есть: мало городовъ около Кыева». И нача ставити городы по Десне, и по Устрьи, и по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне.[282] И поча нарубати мужи лутши от словенъ, и от кривичъ, и от чюдии, и от вятичь, и от сихъ насели и грады; бе бо рать от печенегъ. И бе воюяся с ними и одоляя имъ.

Въ лето 6497. Въ лето 6498.

В лето 6499. По сем же Володимиру живущю в законе крестьяньстем, и помысли создати каменую церковь святыя Богородица,[283] и, пославъ, приведе мастеры от Грькъ. Заченшю здати, яко сконча зижа, украси ю иконами и поручивъ ю Настасу Корсунянину, и попы корсуньския пристави служити вь ней, вда ту все, еже бе взялъ в Корсуни: иконы, и ссуды церковныя и кресты.

В лето 6500. Володимеръ заложи град Бельградъ,[284] и наруби въ н от инехъ град, и много людий сведе в онь, и бе бо любя городъ сий.

Въ лето 6501. Иде Володимиръ на Хорваты.[285] Пришедшю же ему с войны хорватьской, и се печенезе придоша по оной стороне от Сулы, Володимеръ же поиде противу имъ. И усрете я на Трубеши на броду, кде ныне Переяславль. И ста Володимеръ на сей стране, а печенезе на оной, и не смеяху си на ону сторону, и они на сю сторону. И приеха князь печенескый к реце, и возва Володимира и рече ему: «Пусти ты свой мужь, а я свой, да ся борета. Да аще твой мужь ударить моимъ, да не воюемься за три лета <...>. Аще ли нашь мужь ударить вашимъ, да воюемь за три лета». И разидостася разно. Володимеръ же, пришедъ в товары, посла по товаромъ бирича, глаголя: «Нетуте ли такаго мужа, иже бы ся ялъ с печенежаниномъ брати?» И не обретеся никдеже. И заутра приехаша печенезе, а свой мужь приведоша, а наших не бысть. И поча тужити Володимеръ, сля по всимъ воемь своим. И приде единъ мужь старъ к нему и рече ему: «Княже! Есть у мене единъ сынъ дома менший, а сь четырми есмь вышелъ, и онъ дома. От детьства си своего несть кто имъ ударилъ. Единою бо ми сварящю, оному же мнущю уснье, и разгневася на мя, преторже черевии руками». Князь же, се слышавъ, и рад бысть, и посла по нь борзо, и приведоша и́ ко князю, и князь поведа ему вся. Сьй же рече: «Княже! Не вемь, могу ли со нь, да искусите мя: нетуть ли вола, велика и силна?» И налезоша волъ силенъ, и повеле раздражити вола, и возложиша на нь железо горяче, и пустиша вола. И побеже волъ мимо нь, и похвати вола рукою за бокъ и выня кожю с мясы, елико ему рука я. И рече ему Володимеръ: «Можеши ся с нимъ бороти ». И назавьтрее придоша печенезе и почаша звати: «Несть ли мужа? Се нашь доспель». Володимеръ же повеле той ночи облещися въ оружье. И выпустиша печенезе мужь свой, и бе превеликъ зело и страшенъ. И выступи мужь Володимеръ, и възревъ печенежинъ и посмеяся, — бе бо средний теломъ. И размеривше межи обеима полкома, и пустиша я к собе. И ястася крепко, и удави печенежинина в руку до смерти. И удари имь о землю. И вьскликоша русь, а печенезе побегоша, а русь погнаша по нихъ, секуще е, и прогнаша их. Володимеръ же, рад бывъ, и заложи городъ на броду томь и нарче и́ Переяславль, зане перея славу отрокъ.[286] Володимиръ же великомь мужемь створи того и отца его. Володимиръ же възвратися вь Киевь с победою и славою великою.

Источник: http://drevne-rus-lit.niv.ru/drevne-rus-lit/text/povest-vremennyh-let/nachalo-knyazhenya-svyatoslavlya.htm