Семейные искусства.
Среди моих предков было немало людей искусства. Художниками были: Игорь Михайлович Иванов (отец), Сергей Васильевич Фролов (двоюродный дед), Михаил Николаевич Иванов (дед по отцу). Особенно талантливый - мой дедушка Михаил. Его живописные работы написаны в классической манере, они высокотехничны и производят на зрителя сильное впечатление. По уровню мастерства с ним мало кто сравнился бы из современных украинских художников. Впрочем, это и неудивительно, ведь Михаил Николаевич окончил Одесский строительный институт по специальности художник-архитектор. Природное дарование гармонично сочеталось в нем с прекрасной классической школой.
К литературному творчеству в моей семье причастны: Василий Корнильевича Фролов (прадед; его проза сохранилась и дошла до наших дней; его произведениям присуща народность, сострадание к простому народу, к судьбе, к жизни и смерти маленького человека), Игорь Михайлович Иванов (мой отец; хороший поэт).
На фортепиано играли почти все Остославские и Фроловы. Борис Васильевич и Сергей Васильевич Фроловы (мои двоюродные деды) играли еще и на мандолине. На этом же музыкальном инструменте играл и мой дедушка по маме Александр Иванович Мадыкин.
У Анны Ивановны Остославской (моей прабабушки) были замечательные вокальные данные. Ее контральто нравилось многим представителям местной аристократии и интеллигенции за гибкость и глубину. Петь в опере она, конечно, отказывалась (в дворянском обществе профессия оперной исполнительницы тогда считалась неприличной), но на домашних концертах, иногда проводимых Остославскими, Анна Ивановна пела некоторые партии, особенно ей нравилось исполнять арию Ванюши из оперы «Жизнь за Царя». 
Юлия Васильевна Фролова (бабушка по отцу) играла на пианино. До 30-х годов 20 века этот инструмент был в доме моего деда Михаила Николаевича Иванова. В семье моей мамы к музыке тоже всегда относились с интересом, играли на музыкальных инструментах, знали им цену. Предметом особой гордости у моего деда по маме (Александра Ивановича Мадыкина) было изящное австрийское пианино 18 века.
Многие мои предки по Остославским и Фроловым были в художественном отношении людьми очень одаренными. Само их мироощущение было эстетическим, утонченным, художественным. Особенно утонченной была моя бабушка по отцу (Юлия Васильевна Фролова). Она ни раз рассказывала мне о своей юности. Весь мир расцвечивался для нее множеством мельчайших полутонов чувств. Казалось ей, что вокруг царит волшебство, красота, изящество, благородство. Люди, казалось ей, все добры от природы. Высшее общество, думала она, все сплошь состоит из аристократичных дам и господ, которые ради святых идеалов чести, благородства и любви, пойдут на любые жертвы, даже на смерть… Все простолюдины, по ее первоначальному убеждению, великодушны и стеснительны от природы. Стеснительность «кухаркиных детей» происходила у нее видимо потому, что они понимали всю низость своего положения и потому знали свое место… Как бабушка была разочарована в последствии в людях, как она, ни раз обманутая ими, страдала и корила себя за неприспособленность к жизни!.. Бабушка Юлия была очень добрым и интеллигентным человеком, в сочетании с утонченностью эти качества дают человеку возможность успешно заниматься искусствами. Но большим художником она не стала - не сложилось.
Ирина Никаноровна Акулинина (моя прапрабабушка) сама вышивала гобелены. До нашего времени дошел один гобелен сделанный её руками около 150 лет тому назад. На нем, на фоне каких-то насаждений изображена девушка, держащая на руках огромного пушистого кота. Когда я был маленьким, то думал, что кот с бородой. А «борода» эта возникла потому, что на груди у кота нитки от времени выцвели и стали белыми. Я в пятилетнем возрасте этого не понимал, потому «бородатый» кот, вышитый на гобелене, мне очень нравился - такого не было ни у кого из наших знакомых и соседей. 
В комнате Анны Ивановны Остославской (моей прабабушки) когда-то на стене висела картина, написанная ее младшим сыном Сергеем. На картине изображался корабль, идущий через Днепровский лиман из Херсона в Одессу. Когда мой отец был совсем мал, он этому кораблю дорисовал красной краской ватерлинию. Работа была безнадежно испорчена. Анна Ивановна очень горевала по этому поводу, ведь «Пароход» был единственным сохранившимся у неё материальным свидетельством о ее сыне Сергее, который за несколько лет до этого умер от брюшного тифа в Марселе.


22 Мая 2008 года. Павел Иванов-Остославский 

Символами рисуем себе времена
Павел Иванов-Остославский
16.11.2006

Город Херсон существует уже больше двухсот лет. Не менее длинную историю насчитывает и херсонская геральдика. Местные гербы впечатали в себя основные события прошлого и настоящего Таврийского края, его становление, расцвет и даже упадок.

У истоков Херсонской геральдики стоял герб пикинерного (легкоконного) полка, учрежденный в 1776 году. Этот полк стоял в нашем городе и имел наименование Херсонского. Сохранилось описание «пикинерного» герба: « в червленом поле на изумрудной траве золотой восьмиконечный православный крест». Такой же православный крест, только шестиконечный, впоследствии был помещен в гербы города Херсона и Херсонской губернии.

Херсонская дореволюционная геральдика свидетельствуете о той важной миссии, которая была возложена на наш город и Таврический край Российской императорской властью. В основе городского герба был главный символ Российской империи - двуглавый орел. Далеко не каждый губернский город мог гордиться такой фигурой в своем гербе.

Герб Херсонской губернии, высочайше утвержденный 5 июля 1878 года, имел в своем щите три императорских короны и шестиконечный крест. Эти фигуры являются высшими символами царской власти и православной веры. Герб Херсона увенчан был золотой императорской короной. Щит обрамлялся дубовыми ветвями, увитыми лентой ордена св.Андрея Первозванного - высшего ордена Российской империи.

Для истории нашего края огромный интерес представляют также старинные гербы городов Таврической губернии. В их число входит и герб Керчи, являющийся самым древним городским символом Российской империи. Керченский герб с некоторыми изменениями существует с IV века до н.э.

Гербы городов Южной Таврии были высочайше утверждены 17 ноября 1884 года, кроме Севастополя. Причем названы они, за исключением Керченского, гербами уездов, хотя впоследствии применялись как городские. Герб Севастополя и новый герб города Алешки (Цюрупинска) были утверждены 21 июля 1883 года, а первый вариант городского герба Феодосии -11 мая 1811 года.

Главной фигурой герба Керчи был грифон, но это мифологическое существо стало Керченским символом не сразу. В VI веке до н.э. греческий город Пантикапей, располагавшийся на месте нынешней Керчи, имел эмблему - голову льва в анфас, которая изображалась на первых серебряных монетах города. Эмблема эта использовалась более ста лет. Но в середине IV века до н.э., в связи со сменой правящей династии, на Пантикапейских монетах появились новые эмблемы. На одной стороне монеты голова бородатого человека с козлиными ушами, на другой - львиноголовый грифон с дротиком в зубах, идущий по хлебному колосу. Грифон изображался в древних мифологических и геральдических источниках в виде фантастического чудовища с туловищем льва, орлиными крыльями и головой льва или орла.

Советская и «самостийная» городская символика характеризуется или полным отказом от старинных геральдических традиций, или значительным их искажением. К сожалению, не минула чаша сия и Херсонскую геральдику. Современная символика города Херсона и Херсонской области представляет собой исключительно неудачную попытку герботворчества. Новейший герб Херсона увенчан золотой башенной короной «о трех зубцах». Но трезубая корона по всем правилам Европейской и Российской геральдики полагалась районному центру! Эта корона «о трех зубцах» автоматически приравнивает Херсон по значению к таким населенным пунктам, как Белозерка, Чаплынка, Великая Лепетиха и к другим, так сказать, «деревенским столицам». 

Херсонский герб имеет и другие сомнительные особенности. Кайма, расположенная в щите, слишком узка, чтобы считаться почетной фигурой, и одновременно слишком широка, чтобы ее можно было признать фигурой понижающей. Лаврово-дубовый венок с датой основания города также помещен в кайму, что противоречит геральдической традиции. В кайму (в том случае, когда она является почетной, а не понижающей), следовало бы попеременно поместить дубовые и лавровые листья. 

Знаковые элементы якоря на гербе Херсона ранее были подняты, а сейчас опущены. По всем канонам этот символ означает недействующий порт. По какой причине произошла такая метаморфоза, непонятно. Имели ли авторы нынешнего герба хоть какое-нибудь понятие о науке геральдике? В цивилизованных странах создание гербов и символов может быть доверено только специалистам-геральдмейстрам, имеющим соответствующую квалификацию и образование. Широкой публике следовало бы знать херсонских "творцов-геральдмейстров».

Особого внимания заслуживает и корона, венчающая герб Херсонской области. Она та же, что и на гербе Херсона. В то же время, герб Нижних Серогоз венчает корона центра областного значения «о пяти зубцах»! Неужели Нижнесерогозкий район заслуживает большего уважения, чем вся Херсонская область?!

Интересные курьезы встречаются и в гербах районных центров Херсонской области. Так, герб Каховки венчает золотая корона, а гербы Геническа и Цюрупинска серебряные. Почему? По законам геральдики короны городов районного значения могут быть только золотыми. 

Древние римляне говорили: «Символами рисуем себе времена... ». Какие у нас символы, такая и жизнь. Что еще можно сказать, когда Херсонский городской герб венчает корона Великой Лепетихи? И живем мы сегодня, похоже, не в областном центре Херсоне, и, вообще, не в Херсонской области...

Павел ИВАНОВ-ОСТОСЛАВСКИЙ.
Газета "Таврійський край".-2006.-16 ноября.-с.3